Крис Вормвуд - Холодный остров. Пропащий Джонни

– Как дела, чувак? – спросил Йон, облокотясь на прилавок. Из всех четверых он был самым младшим и выглядел смешно и безобидно в огромной не по размеру жилетке и с длинной светлой чёлкой. Типичный школьник.

– Н-н-нормально, – ответил парень, слегка заикаясь.

– Скучно, наверное, стоять здесь ночью, когда все вокруг развлекаются вечером пятницы?

– Н-н-немного.

– Не мог бы ты продать мне пару бутылочек «Будвайзера»? – спросил Йон.

– П-п-покажите ваши права или паспорт.

– Ну тут такое дело, у меня нет прав, забыл дома.

– И-з-звините, но тогда я не могу.

Йон оглянулся на ребят, поджидавших его за дверьми магазина.

– Ну тогда ладно, – он развернулся и хотел было идти.

В дверь проснулась немытая голова Руха.

– Эй, ботан. Бросай работу и дуй к нам, – крикнул он продавцу.

Йон опешил, понимая, что план валится к чертям.

– Но моя смена заканчивается только через час, – ответил тот.

Но его глаза под стёклами очков наливались демоническим огоньком. Шанс затусить с «крутыми» ребятами, казался пусть и подозрительным, но весьма заманчивым для его безрадостной жизни.

Остальные тоже просунулись в магазин.

– Да, чел, работа для лохов! – вторил ему Марк.

Пацан немного помялся, затем скинул форменную жилетку и, перемахнув через стойку, устремился к пикапу.

– Пиво будешь? – спросил Рух, – когда все сели в машину и снова врубили музыку на полную.

– Конечно, – сказал ботаник, принимая из его рук смятую банку.

– Гони к обрыву, туда, где старый маяк. Там тихо и можно потусить, – сказал Рух Марку.

Море бушевало внизу. Белая пена светилась в отблесках луны, горел костёр. Играла музыка. И в мире процветала идиллия. И счастье было вечным, чистым, звенело искрами юности и алкоголя. В такие ночи кажется, что будешь жить вечно и никогда не состаришься.

Рассвет брезжил впереди за кромкой воды. Осенняя заря кажется мерзкой и липкой, словно иней на ресницах покойника. Эти серые лучи солнца за грязной ватой облаков убивали всю радость и веселье бурной ночи.

– Да гори оно всё! – сказал Марк, прислоняясь к машине. – Давайте уже столкнём это ведро с обрыва для полноты картины?

Все согласились, желая разбавить утраченную радость маленьким разрушением, наплевав на то, что домой придётся идти пешком сквозь лес. Машина поддалась не с первого раза. Наконец колёса сдвинулись с места и пикап заскользил по мокрой траве, перекувырнулся через валун и устремился вниз, туда, где ещё шумели волны. Взрыва не последовало, бензобак был почти пуст, так что обошлось без киношных эффектов.

Усталые, но довольные, они поспешили домой.

– Слушай, а где тот ботан? – спросил вдруг Марк, когда до дома оставалось совсем немного.

– Кажется, я видел его в последний раз, когда он напился и спал в машине, – выдал вдруг Джон.

Осознание прошло запоздалой молнией сквозь мозг.

– Мы что, его убили? – спросил Марк, поражаясь равнодушию своего голоса.

– Получается, что так, – ответил Рух.

Все молча переглянулись и зашагали дальше. Марк вспомнил про один из законов магии, который тоже можно было применить к данной ситуации: «Откат появляется лишь тогда, когда ты начинаешь сожалеть о содеянном».

Смерть

Имя мне – Смерть, и я лишь наблюдатель в этом царстве суеты под названием «жизнь». Страшно подумать, когда-то я тоже был живым, насколько это можно было себе представить. После жизни у нас появляется больше свободного времени, простор для размышления о прошедших ошибках, на ум приходит множество вариантов развития собственной судьбы. Я об этом думал, пока не устал от однообразия длинного бесконечного дня посреди серых теней. Бог, боги или вселенная создали ночь, она как нож для нарезки времени. Дни существуют как песчинки в часах, призванных мерить собственную скорбь.

Я – сознание прожившее вечность за короткий миг.

Ох, моя милая Морриган, я замираю от блеска изумрудов, когда ты поднимаешь на меня глаза и спрашиваешь одними губами: «Кто?». Но я ничего тебе не отвечу. Я не имею права.

– Спрашивай души, научись говорить с ними. Тела не дадут тебе всех ответов. Это лишь мешки, набитые требухой.

Мне нравится, как ты читаешь летопись ран на теле, собирая всё в единую картину. Воистину богиня смерти, но и у тебя бывают проколы. Врачи не всесильны, а ты, как коронер, тем более. Что-то промежуточное между врачом и жнецом. Полумистическая профессия, что-то сродни моему ремеслу.