Крис Вормвуд - Холодный остров. Пропащий Джонни

– Ха, чувак! Я и после смерти смогу, – он хлопнул Смерть по плечу.

Неровной походкой, он прошёлся по грязи, туда, где припарковался чёрный катафалк. Дёрнул ручку двери и запрыгнул на пассажирское сиденье. Смерть опешил от подобной наглости.

– Подвези меня домой, – сказал Доу.

– Мой катафалк не для живых.

– Погнали. Тут недалеко. У меня бутылка трофейного виски ещё жива! – в доказательство Джон достал из-за пазухи целёхонькую бутылку «Джека». – Сам разобьюсь, но бухло спасу!

Смерть нажал на газ, поражённый ослепительной наглостью Джона Доу.

***

Эстер брела сквозь рассветный лес. Оцепеневшее от ужаса тело почти не чувствовало холода. Кровавая корка покрывала её руки и платье. Такими же багряными были лучи восходящего рождественского солнца. Сегодня родился Христос, сегодня Кейт уже никогда не проснётся… Она будет вечно лежать там, под старой сгорбленной елью, куда Эстер со старухой отволокли её после неудачной процедуры выскабливания эмбриона.

Утром перед операцией в её глазах было столько страха, боли. Ещё там брезжила искра надежды, что когда-нибудь всё будет иначе. Кейт даже начала улыбаться, когда они шли вместе по лесной тропе прямо к дому старухи.

Приглушённый свет, стойкий химический запах, полнейшая антисанитария.

Она велела снять нижнее бельё и лечь на грязный стол. Затем достала свои зловещие инструменты, напоминающие орудия пыток: гинекологическое зеркало, маточную кюретку в виде заострённой металлической петли и вытянутые щипцы. Никакой анестезии «операция» не предусматривала, только рюмка отвратительного бренди для храбрости. Старуха продезинфицировала инструменты спиртом и огнём по старинке.

– Я прочту молитву? – спросила Эстер скорее для успокоения Кейт, нежели взаправду веря в облегчение её участи.

– Не стоит, – перебила её старуха. – Пусть молится 40 ночей подряд в церкви в круге из соли и обходит все детские могилы с подношениями.

Дальнейшее Эстер помнила смутно… Иногда подводит даже рука мастера с многолетним опытом, как и в этот злополучный раз. Ошмётки плода упали в таз вместе с потоками крови… Однако крови становилось всё больше и вот она уже стекала на пол, просачиваясь сквозь грязные доски. Старуха пыталась остановить кровотечение травами и компрессами, однако, что там народной медицине до разрывов внутренних органов. Эстер пыталась помочь, пока не поняла, что всё отныне бесполезно и глаза Кейт заволокла пелена безразличия и смерти. Вот так вот умирать в Сочельник.

Старуха накрыла её тело покрывалом, которое тут же окрасилось в красный. Сколько там в человеке литров? Шесть или семь? Она, казалось бы, вытекла вся до дна, как пустой сосуд, лишённый сока и жизни. Высушенная шкурка души.

У каждого врача в душе есть своё маленькое кладбище. У горе-повитухи это кладбище было самым настоящим. И ни крестов, ни надгробий, только ветер шумел в ветвях погребальные молитвы. Эстер бросилась бежать подальше от этого проклятого места, где мёрзлая земля приняла тело Кейт и её нерождённого ребёнка. Это существо так хотело жить, что выпило все соки из собственной матери, утащило её за собой в загробный мир.

Инстинкты твердили Эстер, что нужно спасать собственную жизнь. Если здесь будут копы, то она автоматически станет соучастником. Сквозь ночной туман она видела чёрный силуэт Жнеца, и на миг проглянувшая луна блеснула на лезвии его косы. Так же зловеще блестели инструменты повитухи в импровизированной операционной.

И только сейчас на рассвете, облокотившись о дерево, Эстер смогла перевести дыхание. Жалко ли ей Кейт? Оплакивает ли она её? Эстер не могла найти ответы на эти вопросы… всё, что она чувствовала – это страх и отвращение перед лицом смерти. Тянуло блевать от застывшего в ноздрях запаха крови, но слипшиеся голодные внутренности держали всё в себе. Кейт навсегда осталась в её памяти куском плоти с развороченными гениталиями.

Она посмотрела вверх, где почти уже встало солнце, кроны деревьев над головой закружились в диком танце. Последнее, что она слышала – это стук топора на опушке, отдающийся пульсацией в виски.

***

– Где мёртвая монашка? Да что ты гонишь?! – раздавались где-то вдалеке голоса.

– Да она живая, просто вся в крови. Мы должны взять её к себе.

– К нам нельзя девчонок. Ты помнишь?

Эстер приоткрыла глаза, теперь она лежала на чем-то твердом, и над ней проносилось бескрайнее голубое небо. Её куда-то везли на санях.