Александра Васильева - Глазами маски

* * *

Заретта сидела за столом и что-то быстро писала в большую тетрадь, разбитую календарными датами. За ее спиной на стене висели картины, и одна из них была не закончена. В наступившем вечере сконцентрировалась тишина. В пустынном дворике, куда выходили окна ее квартиры – неприятная сырость. Внезапно о чем-то вспомнив, Заретта поднялась и поспешно вышла из комнаты. На столе осталась лежать раскрытая тетрадь. Скучающий осенний ветер, пробравшийся сквозь приоткрытые окна, перелистал страницы, словно бы ища нужную, и замер, вчитываясь в строки.

Темнота. Теплая, сухая темнота, проникающая во все свободное пространство, всегда готовая стать тобою, если позволишь и освободишь место…

Тишина, пронзительная тишина, леденящая сердце, как сталь, приставленная к живым венам… Душа рвется, пачкая белые страницы сознания полуночным бредом, безумием… Рвется, страстно желая умереть в этом исколотом тяжестью дней крике. Умереть, так и не понятой, в саркофаге своих мыслей, лишиться воспоминаний и обрести наконец свободу… Но нет, сквозь вечную материю снов мне виден едва различимый свет. Темнота с жадной яростью пожирает его, но он трепещет, готовый каждую секунду ожидать моего бездомного взгляда. Этот свет исходит от лестницы, увенчанной пылающими свечами. На каждой ее ступени золотой полировкой стелется оплавленный воск. Куда же она ведет? Ведь там темнота…

* * *

– Каждый судит в меру своей… – с надменностью в голосе рассуждал Гордас, войдя в комнату. Он увидел вместе с Азраилом Руфуса и остановился. – Твоя правда, – перебил проштампованную фразу Хэпи, войдя следом. – Кому как не тебе об этом знать. О, привет, Руфус.

Руфус замер на месте. Не отвечая Хэпи на приветствие, он проговорил чуть слышно, уставившись в ядовито зеленые глаза Гордаса:

– Гордас Корвер?

– Что? – Гордас явно растерялся. —Откуда…

По лицу Руфуса проносились зловещие тени:

– Отвечай. Ты допущен в игру?

Хэпи и Азраил с удивлением смотрели на Руфуса, впервые наблюдая в нем подобные метаморфозы ужаса.

– Пропуск, – сообразил наконец Гордас, – я его сегодня потерял. Вы нашли? Верните. – Его речь была властной и жесткой. – Слышите, если нашли, верните мне мой пропуск. Немедленно!

– Видишь ли, Руфус, – Хэпи решил вмешаться, – Гордас никому не показывает своего пропуска. Имеется предположение, – добавил Хэпи на тон ниже, – что он неудачно вышел на фото.

Руфус, казалось, его вовсе не слышал:

– Да, конечно, – зловещие тени исчезли, уступив место улыбке. Не переставая смотреть в глаза Гордаса, он отдал находку. – И кстати, приятно познакомиться.

– Да ничего приятного, – отрезал Гордас, зажав пропуск в руке. Он демонстративно отвернулся, направив свой ходульный шаг в противоположную сторону.

Руфус вопросительно посмотрел на удалявшуюся фигуру, а потом на Азраила.

– Роль не удалась, – пожал плечами тот.

Хэпи согласно кивнул и отправился следом за Гордасом.

Догнав того уже в коридоре, он заметил с укором:

– Боги так себя не ведут.

– Откуда ты знаешь, как ведут себя боги? – в голосе Гордаса сквозило явное раздражение.

– По крайней мере, эмоциям они подвержены меньше, если подвержены вообще.

– Постоянно вижу этого типа. Он словно поселился внашем театре. Чего он ошивается вокруг Азраила? Поклонник?

– Друг, – лаконично ответил Хэпи.

– А ты, как обычно, больше всех знаешь? – резанул Гордас.

– Просто в отличие от тебя, я умею разговаривать с людьми, – спокойно пояснил Хэпи. – Если ты еще не заметил, мы все – в одной труппе.

– Ну и как зовут этого друга?

– Руфус, – Хэпи сделал серьезное лицо. – Никогда не встречал столь полноценной личности.

– Полноценной? – переспросил Гордас, ища в словах Хэпи оскорбление собственному достоинству. – Ага, а я, по-твоему, не… – внезапно он забыл, на что гневается, и замолчал, сорвав корону с черноволосой головы; готический крестик в ухе угрожающе закачался. – Может, ты тоже считаешь себя идеальным? У тебя нет недостатков?

– Хм… – Хэпи притворно задумался. – У меня есть особенности, недостатков не припомню.

– А, я понял, – усмехнулся Гордас, – завидуешь чужим ролям, герой массовки?

– Только твоей приземленности, да и то – иногда, – со вздохом отвечал Хэпи, перешагивая порог гримерной.

– Вот как?.. – Гордас хотел еще что-то добавить, но не нашелся.

– Что же с тобой творится?.. – аккуратно расстегивая камзол стиля пыльной старины с тяжелыми бронзовыми пуговицами, спросил Хэпи.