Владимир Миркин - Вальпургиева ночь

Я пролистал еще несколько страниц и прочитал:

– Толстый Купец спасется, если его пожалеет бездомный и даст ему краюху хлеба.

– Я так и знал, – сокрушенно вздохнул он и растаял в воздухе.

Внезапно стало темно, так как вместе с призраком исчезла горящая свеча. Я остался один в темном чердаке с книгою в руках. На какое-то мгновение стало жутко. С минуту я блуждал в темноте, пока моя рука не наткнулась на дверь. Я нашел наощупь ручку и открыл дверь. Выбравшись на свободу, я с облегчением спустился вниз и быстро побежал к выходу, чуть не споткнувшись об огромное тело Голема. В этот момент я услышал знакомое лошадиное ржанье и увидел, как ко мне подъезжает огненная карета. Я на ходу заскочил в кузов и через мгновение уже был в своем отеле. Когда я зашел в свой номер, на столе лежали мой паспорт, деньги и билет до Москвы.

На этом мои приключения в Праге закончились. Вечером я улетел в Москву.

Через месяц я получил странное письмо из Праги. Оно было без марки и почтовой печати. На конверте был написан обратный адрес: Прага, корчма «Черная лилия», администратор. Это письмо я до сих пор храню как реликвию и напоминание о другом, таинственном и неизвестном нам мире духов. Письмо написано самим администратором, где он сообщает, что вскоре после моего отъезда знакомые мне призраки благополучно освободились от заклятья, больше их в Праге никто не видел, а Железному Человеку даже установили памятник в Старом городе. Уж слишком долго он бродил по улицам Праги. В конце письма администратор пригласил меня приехать к нему в гости в Прагу, но я воздержался. С меня и этих приключений достаточно. На этом и закончилась эта необычная история.

P.S. Слова администратора стали пророческими: сразу после приезда из Праги я познакомился с симпатичной девушкой и вскоре на ней женился.

Эта невероятная история произошла со мной много лет назад, когда я еще был молод, жил в Большой Ялте и сидел на шее у своих престарелых родителей. Жизнь моя в те годы складывалась не совсем удачно, я долгое время не мог найти работу, был беден, плохо одет и, страдая от скуки и безделья, целыми днями слонялся по городу, словно местный придурок. Иногда находил себе сезонную работу, разносил мороженое, работал грузчиком в порту, кассиром, даже спасателем на городском пляже, а если везло – устраивался официантом в местную пивную. Пил не слишком много. Не хватало денег. Временами мной овладевали тоска и безнадежность. Я был типичным неудачником. Единственной моей отдушиной были мечты.

Я любил мечтать, часами гуляя по набережной, среди праздной толпы отдыхающих, ощущая себя частичкой этого пестрого курортного мира. Каждый вечер я спускался по крутым улочкам к гостинице «Ореанда» и направлялся через приморский парк в сторону порта, любуясь по пути сочной зеленью лавровых деревьев, украшавших городские аллеи на протяжении всей набережной. Не имея денег в кармане, я любил останавливаться у витрин дорогих магазинов, рассматривать модно одетые манекены, ювелирные прилавки с неслыханно дорогими украшениями. Проходя мимо шашлычной, я с жадностью вдыхал (на голодный желудок) нестерпимо вкусные запахи шашлыков, жареной кефали и печеных овощей. Здесь было много пивных, трактиров, дорогих ресторанов с яркими кричащими вывесками, заманивающими прохожих вкусной едой, изысканными напитками и живой музыкой. В небольших ресторанчиках, расположенных над морем, под синим тентом юркие официанты в белых фартуках, с бабочкой и с прочесанным пробором по середине головы, подавали на стол «соблазнительную» свиную ногу и жареные рапаны с луком. Это был предел моих мечтаний! Я любил этот праздник жизни, хотя и был на нем всего лишь бедным наблюдателем.

Из любопытства я подходил к причалу и наблюдал, как под звуки оркестра богатые респектабельные пассажиры из столицы поднимались по трапу на бак огромного белоснежного теплохода и уплывали, как мне тогда казалось, в неизведанную счастливую даль. Публика была здесь самой разнообразной – от валютных проституток и мелких бизнесменов до приезжих знаменитостей и важных высокопоставленных особ. Это уже была не «ситцевая» и не «бархатная» публика, а большей частью «новые русские». Толпа зевак, вытянув шеи, пожирала полуобнаженных женщин неземной красоты, грациозно гуляющих по верхней палубе. Из всей одежды у них были только очки и тонкая нить, прикрывающая лишь то, что было неприлично открывать. Они хохоча махали нам вниз рукой. От смеха у них блестели глаза, щеки горели румянцем. В этот момент меня охватывало волнение, и я верил, что когда-нибудь и мне улыбнется судьба; я обязательно разбогатею, стану знаменитым и так же, как гуляющие вокруг курортники, буду снимать фешенебельные номера в самых дорогих отелях и безалаберно прожигать свои деньги в многочисленных летних ресторанчиках и барах.