Юлиан Фишер - Пустотный фолиант

Но к счастью оставшийся день, ни одной мысли не проскочило в голове у создателя отчетов, у бога эксэля, у вождя принтерной пачки бумаг.

Добравшись до дому, по улицам, которые совсем застыли за день без солнца. Пару, раз чуть не упав на изморози, Кнайф не решился открыть свой почтовый ящик, была мысль, но зачем? Он пуст.

Под мелодичные скрипы ступенек и двери, треска лампочек и хруста мусора под ногами завершался каждый день Кнайфа.

Вот он у телевизора, у монитора, вот он на кухне, делает что-то похожее на еду и набивает свой живот. И вот он в кровати.

Книга все так же лежит на тумбе. И он решил прочитать еще пару страниц, она показалась ему интересной только сейчас, только в момент, когда он подумал о ней.

Писк включения телевизора всегда заставлял понимать, что человек может слышать волны, возможно даже чувствовать их, но издает ли человек подобный писк сам?

Может во время рождения, когда он включается, или в время смерти, когда наше сердце отключает питание.

Такие мысли совершенно ни к чему не ведут. но они интересны. Не хотелось ли вам когда-нибудь узнать что-то абсурдное, то, что придумали вы сами?

Может быть в этот момент вы захотели переставить диван, и решили его поставить наискосок всей комнате и посмотреть, что будет, может быть так будет уютней? Оглянитесь вокруг, вас все устраивает? Может пора сделать ремонт?

Или повесить пару картин для уютности? Но зачем? что это делать для облегчения вашей жизни? Ваших дел, проблем. Не стоит даже заморачиваться об этом, ведь остроту ваших седых волос, что прорезаются на вашей голове, это не сократит. А может и наоборот, их будет больше.

Вам не страшно от таких мыслей? Вы вообще думали, что вас окружает? Вещи, предметы, которые мы не хотим менять, переставлять или добавлять новые. И после этого мысли о включении телевизора привели меня к заключению того, что люди – это не люди, и возможно я не человек. Мы окружении, вещи, чей-то уют, а может быть чья-то потертая стена, на которой стоит поменять обои.

Я не человек?

Эти строчки закончили не большую книжку, которая уже лежала на груди Кнайфа. В комнате тишина. Шторы перестали пропускать вообще любой свет, даже от мерцающей вывески магазина, напротив. Нужно ждать новый день, и все начинать с начала.

Вы ждите, думайте и живите. Возможно завтра в новостях, в газете или же в ленте новостей в соц. сети, вы узнаете о том, что в обычном доме, обычный человек, в погоду где тучи были ни для чего, заснул с книгой на груди, со странной книгой, которую ему случайно посоветовала знакомая с работы, лишь потому что не было тем для разговоров, он заснул и не проснулся. Он услышал свой писк выключающегося телевизора.

Необходимость в человеческом обществе ощущается все реже и реже, удушающая тишина со временем становится симфонией наслаждения, желание оправдать себя как личность и вовсе пропадает. Должен уйти и страх, страх одиночества, страх непонимания и невозможности быть услышанной. Есть только ты и пустой мир. Твой мир постоянно напитывается энергиями другого мира, хотя самих миров, по сути своей, совершенно не существует.

Подобные мысли не выходили из головы Касс. Тление сигареты и терпкий, горький вкус разновидного алкоголя, перемешенного в стакане, рождали поводы для таких размышлений.

Одиночество и отстраненность пугают людей, они страшатся их. Но не Касс. В ее работе это казалось ей необходимо, нужно и обязательно. То же чувство страха ощущалось и у меня. Было совершенно ясно, что доверять этой девушке нельзя. Это – запредельность.

На днях поступили два вызова о суициде. Бумажной волокиты было по горло, такое редко происходит в их округе, да еще почти в одно время, да и в разных городках, что не давало повода связывать их между собой.

Но затуманенный выпивкой разум не давал покоя. Все очень странно, да и свидетелей нет, и люди эти были как будто не отсюда, кроме пары знакомых и не было к них никого. До семьи первого самоуби… первой жертвы не добраться, переехали сразу же после происшествия. Вторая вообще знакомств почти не имела.

В любом случае рано делать выводы. Округ забьет тревогу после третьей жертвы. А пока ничего не остается как, скрестив ноги, закинутые на стол, выпивать. Я полагаю – и это справедливо для всех случаев, – что тихий разговор с самим собой приводит к трезвому мышлению.

Одиночество. Почему люди, о которых сейчас только и говорят, были одиноки. Это ли стало причиной? Конечно же нет. По слухам, не было ничего подозрительного и опасного в этих двух бедолагах. Но как правило, такое с такими и происходит.