Иван Громов - Порождённый

Иногда голодаю, так как становится тяжелее сохранять гомеостаз. Такая история интересная. Забрался в гроб какой-то молодухи, что умерла от ОРВИ и укрылся её трупаком. Тёрся об неё и рождал искры самой крепкой любви, она же не рассыпется, правда?

Если бы она села мне на лицо своей гнилой рукой, то все миазмы пошли бы прямо в мой мозг рептилии. Бей или беги, откуси её средний палец, ибо она не смеет так поступать с тобой. Струя крови ракетой устремляется в небо и красит небо в цвета застывшей крови. У солнца сдают нервы, и ядерным взрывом он плавит лица улыбающихся людей.

Улыбки становятся жидкими и отслаиваются, как и слои трупной кожи и сепсиса, гнилая нога же сыпется. Этот слой из падали и опарышей мажу на хлеб и стараюсь элегантно есть.

Мне так жалко холода, они каждый раз видят какое-то безумие в нашем мире. Чокнутый дед греется у картины с костром. Хорошо, что костёр греет слабо и он постепенно коченеет. Дети не могли сделать снеговика, ибо снег был жёлтый. Ударом биты они разбили деда, и его осколки начали ярко светить с неба.

Свет отражался от беззубых бомжей и устремлялся яркой кометой в сердца препаратных борцов за равенство. Они считали, что нет плохого клея, есть лишь хорошая интоксикация этого организма.

Известно, что смерть мозга разбивает ваши планы по походу в магазин и вы очень долго смотрите яркие мультики.

Там кружится туман, и танцует кровь. Мужчина стоит в проёме заброшенного дома и долго смотрит. А женщина яростно кричит, что убили её сына. Могильщики не стали долго копать могилу и грязными руками кинули туда труп уважаемого человека. Он получил восемь уважаемых фотонов себе в живот. Мы преисполняемся света и пытаемся научить других неугасимому огню, который суть почечный сосальщик и он тошнит на землю нашими останками. С этой башни я спрыгну, если ножного сала больше не будет.

Мне ведь так не хочется потерять сквозь грязное стекло лабиринта и смотреть на похищение своих органов. Они не дают жизнь, а приносят смерть, ведь в каждом из них патология. Постарайся родить нечто в воде и пусть она станет красной. Видел, как вы сосались до самой его смерти. Даже во время глубокого приступа он показывал тебе свой язык. А ты пыталась помочь старому человеку, у которого и были забраны ноги.

Иногда кажется, что я могу перемещаться по телам и реальности, но ошибки людей уничтожают целые вселенные. Становится невозможно видеть чёрные дыры у себя в голове, лишь белые карлики вечно воруют у людей детей и отдают им свою девственность. Вот бы свети твою старую татуировку, но дедовскими методами. Если у тебя отойдёт кожа, то я смог её проживать и съесть.

Даже не подавиться, хотя света всегда бывает мало, и старая игла можно совокупить ВИЧ с семенной жидкостью. В каждый из стульев нервной системы был забит ржавый гвоздь. Так хотели призвать на пир столбняк, но призвали какого-то моралиста.

Да, тебя родили. Никто тебя не любил, а ты делал это в ответ. Хули нет? Так всегда было честно. Паразитом забирался в её складки и насиживал там белые яйца.

Они вылупятся и будут есть её опрелости, а потом они парализуются и станет красивой подводной осой. В том месте, где бродит мой утонувший предок. Дела принимают интересный оборот. Если жертвуете собой, то помните, что в ваш гроб будут смачно плевать и харкать. Постараются откашлять вопрос и поскорее вас забыть. Она так и стоит там, в комнате уже живёт вместе с ней страшная вонь и большой таракан.

У них нет свет и кишечная палочка спичкой падает на кровь бензина, чтобы разжечь мизерный свет большого пальца и утолить голод Порождённого.

Он часто вопит от сотен иголок спидозного смысла. Все носком тыкаются в хорошие стороны мира и думают, что они их не выдумали. Глаза закрываются, и истинная картина сотнями ворон превращает их чучело в набор грязных тряпок, который будет сдан на благотворительность. Ключами трясу перед лицом и съедаю бумаги, которые могут вызывать одержимость.

Большое количество таблеток может убить и людей, поэтому специальные крысоловы загоняют людей в ловушку одного общежития и сжигают их там своим напалмом. Мир горит, но я не хочу это видеть. Надо продолжать есть гниль и фурункулом катится по лестнице преисподнего заката. Когда сотня графитовых лучей оставит ожоги на теле бледного дня. Оставить след в этом мире и хорошенько потошнить, потому что часть энергии всё равно останется во мне.

Всё ещё жду взрыва новой ядерной бомбы, она буквально разорвёт тело изнутри и отключит разом живность, у которой большой коэффициент Фи. Давайте высчитывать смысл в числе Пи, ведь вы так готовы удавиться за десять рублей, что катятся смертным колесом по вагону уходящей жизни.