Алла Озорнина - Ты – в игре! и другие ужасные истории

– Все нормально, – сказала Матрена Ивановна, приближаясь к Митрофану Ильичу. – Только что ж в вестибюле-то стоять, пойдемте в большую гостиную, что ли…

– Идемте! – воскликнул Митрофан Ильич, давая знак, чтобы все следовали за ним.

«Да что тут происходит? – размышлял Никита. – То упыри, то убытки какие-то! Не огурцы же он имеет в виду! – В душе внезапно забрезжила надежда. – А может, это переодетые артисты из краевого театра? Тогда все понятно. Но почему обстановка другая, электричества нет… Конечно, и артисты могут со свечками бегать, но тут, кажется, на самом деле нет электричества. Тогда вообще все непонятно!»

За окном сверкнула молния, на мгновение осветив большую гостиную. Никита успел увидеть кресло, диван и висевшие на стенах картины. Озверевший вдруг ветер с шумом распахнул окно и надул из тюлевой занавески огромный белый пузырь. В зал ворвался поток свежего воздуха. Митрофан Ильич прикрыл свечу рукой, чтобы та не погасла.

– Дунька, что стоишь столбом? – закричал он. – Живо закрой окно да вытри воду! Поди, на пол натекло! Все тебе надо указывать! Головы своей, что ли, нету?

– Так кто это? – спросила Матрена Ивановна, переводя взгляд с Никиты на Риту.

– Да вот, думал, что упыри, оказалось, ошибся, – сказал Митрофан Ильич. – Но злоумышленники – это точно! Из-за них все несчастья! Как ты, Матренушка? Может, все-таки пойдешь к себе? Поди, устала?

– Пожалуй, Митрофан. – Она приложила руку ко лбу. – Голова что-то кружится…

– Настена, проводи маму.

– Нет-нет, я сама.

Настена, тоже со свечкой в руках, разглядывала вампира Кешу.

– А он хорошенький, – сказала она.

Никита узнал в ней девочку в голубом платье, которую видел на фотографии дважды: первый раз в беседке, со спины, второй – когда фотографировал Клюшкина в гадальне. Лицо Настены напоминало мордочку озлобленной зверушки – то ли крыски, то ли хорька. Росточком она была небольшая, и Рита возвышалась над всеми, как телевизионная вышка.

– А почему ты решил, папенька, что все зло от них?

– Ну а от кого же? Ты посмотри, Настюша, на улице ливень весь день – а на них ни капелюшечки! Нечисто все это!

– А откуда, папенька, они взялись?

– Откуда-откуда – оттуда! – Митрофан Ильич показал указательным пальцем вниз и начал рассказывать, как они с Дунькой услышали в подвале звон падающих ведер и побежали. – Ну вот, спустились, а там – эти! Стало быть, живут они там, понимаешь? Или же…

– Как это? Подвал же на замок закрыт!

– Ну вот в этом-то вся бесовщина и есть.

– Папенька, папенька, – перебила его Настена, – а у этого за спиной что-то топорщится! – закричала она, показывая на Никиту и отскакивая в сторону. – Вдруг топор?

– Что у тебя за спиной? Показывай!

– Да это же книга! – воскликнул Никита, вытаскивая из-за пояса джинсов раритетное издание.

– А ну, дай! – Митрофан Ильич выхватил книгу и уставился на нее. Глаза его округлились.

– С ума сойти! Где ты ее взял?

– Как где… в библиотеке!

– В какой библиотеке? Когда ты успел ее украсть?

– Не крал я ничего…

– Как не крал? Вот, смотри, – он перелистал страницы. – Из личной библиотеки М. И. Хохрякова! Когда ты украл эту книгу?

– Не крал я! – с отчаянием ответил Никита. – Мне Аделаида Павловна дала!

– Какая еще Аделаида Павловна? Где она дала?

– Ну, экскурсовод наш по подвалу. В подвале и дала.

– Экскурсии по какому-то подвалу. Что за чушь?!

– Да нет, не чушь, – горячо перебил Митрофана Ильича Никита. – Праздник же! «Ночь в библиотеке»! А там – подвал! Ну вот там и проходила экскурсия!

Хохряков молчал, уставившись на него.

– Ну и вот! А подвал тот в доме, который вы наверняка знаете. Если, конечно, вы в Берёзовке живете! – чувствуя, что его речь вызывает интерес, с воодушевлением продолжал Никита.

– А где же еще? В Берёзовке и живу! – Митрофан Ильич сказал это и замер. – А ты где живешь?

– Так тоже в Берёзовке… Ну тогда вы точно этот дом знаете!

– Ну-ну… – растерянно произнес Митрофан Ильич. – Что же это за дом такой?

– Дом лесопромышленника Хохрякова!

Митрофан Ильич охнул и схватился за сердце.

Настена и Дунька с недоумением переглянулись.

В комнате повисла тишина.

– Воды принеси, Дунька, дурно мне… И… капли… – прошептал Митрофан Ильич. – От сердца… Ой, не могу! – Он сделал несколько шагов и прилег на диван.

– Вот, выпейте, – подбежала к нему Дунька.

Приняв капли, продышавшись и успокоившись, он уставился на Никиту: