Елена Усачева - Большая книга ужасов – 81

На поезд пассажиры бежали дружнее, чем шли к автовокзалу. Каким-то образом по толпе моментально распространился слух, что вспомогательный поезд пришел и мы сейчас уедем. Во всяком случае, все бежали и никто ни о чем не спрашивал. Я все высматривала ту бабульку с девочками: как-то она побежит, но не видела. Вместо этого столкнулась нос к носу с Фиалкой. Он бежал налегке и все еще в степь, а не на поезд. Черт, установка!

Я вцепилась в его руку и, пока Помпон тяжело дышал сзади (ни слова не сказал, что я остановилась, видимо рад был передохнуть), быстренько сняла установку. Доктор-то сам перестроился, его и не гипнозили толком. Надо найти Халка и Крикливого.

– Курсант Фиалка, где остальные?

– Где-то здесь. Проводницу тащат. Витек меня сменил.

– Смени Помпона, он еле дышит.

Фиалка понял и молча забрал у Помпона его край простыни.

Тот прибавил скорости и ушел вперед, только и видели.

Пассажиров не требовалось подгонять. Добрая сотня человек помчались на поезд как в последний раз, а ведь они даже не знали, насколько правы. Чувствовали. (Не хочется думать о другом. О том, например, что людям просто охота ехать с комфортом, а не тащиться ночью по холодной степи.)

Я вглядывалась в темноту. В толпе мне надо найти только двух ненормальных, которые бегут в противоположную сторону. Из-за меня.

– Халк! – Он влетел прямо в меня, волоча край простыни и болтающегося на другом ее конце Витька.

– Ирка, объясни этому, что концепция изменилась и мы бежим на поезд! Тащит меня как трактор. Эй, але!

Я громко щелкнула пальцами перед самым носом Халка:

– Бежим на поезд!

Халк молча развернулся и ускакал, волоча за собой Витька. Безумная ночка!

Я задержалась, высматривая Крикливого, пока он не споткнулся о нашу простыню и не растянулся на земле. Этого вывести из транса оказалось сложнее. Все-таки мерзкий характер проявляется во всем. Больше помогли Фиалкины окрики, чем мои, но ничего: Крикливый вскочил и побежал на поезд вместе со всеми.

Мы с Фиалкой специально притормаживали, чтобы подождать отстающих и убедиться, что все сели в поезд. Фиалка в один момент оказался рядом со мной, и машинист в простыне болтался между нами как опрокинутый парус.

– Устала?

– Нет, хоть ты и не поверишь. Где-то в толпе бабка была.

– Всего одна?

Фиалка был прав: вокруг полно пассажиров, которые бегают медленнее нашего и запросто могут не успеть. Михалыч тоже отстал.

– Не дрейфь, курсант Варшавская, всех погрузим. – Фиалка затормозил и перешел на быстрый шаг. – Пока этот на вспомогательном поезде не увидит нашего машиниста, он может и не поехать никуда. Машинист у нас, все под контролем.

– Думаешь?

– Правды не знаю. Но уверен, что у них там свой устав: пост сдал, пост принял – все дела.

– Он знает, что наш машинист в отключке. Наверное.

– Тогда он должен убедиться, что машинист хотя бы на месте. Наверное.

Справа и слева нас обгоняли бегущие пассажиры. Поезд был уже близко и сигналил, будто поторапливал, а скорее всего так оно и было. Я обернулась. За спиной на добрую сотню метров растянулась вереница черных силуэтов, идущих за нами. Вон Михалыч. Хромает, но идет. А его одышку отсюда слышно. Когда нас обогнала бабулька с внучками, я отчего-то успокоилась и даже перестала думать о Падали, хотя запах выжигал ноздри будто изнутри.

– Смотри-ка! Крысы бросают беспомощных! – Фиалка кивнул куда-то в сторону, и я увидела блестящие форменные пуговицы железнодорожника. На земле, метрах в десяти от нас валялась простыня со спящей проводницей.

– Что ж с ними такое-то, а?.. Погрузим в один гамак – доволочем, если тряпки выдержат. – Фиалка рванул в сторону к своей находке и через полминуты мы уже тащили двоих.

– Пневмония им обеспечена. Взрослые люди, а тащат раздетых на холод! – Нас догнал Михалыч и шел рядом, пыхтя как паровоз. На ходу он расстегивал куртку, чтобы укрыть ею спящих, но не так-то легко было выдернуть ее из-под рюкзака. Михалыч шел, путаясь в рукавах и лямках. И куртку снял только у самого поезда.

Пассажиры садились. Поезд сигналил.

Я смотрела на черный лес впереди: где-то там, возможно уже очень близко, бредет в нашу сторону Падаль. Пока не видно. Люди еще могут успеть уехать.

Они еще не вышли из леса, но я уже слышала их шаги. Шуршащая до мурашек поступь, будто мыши копошатся под осенними листьями. Они уже близко, и они знают, что мы здесь.

Если машинист будет слишком медлить… У меня закладывало уши и кулаки сжимались сами собой. Люди спешили на поезд, потому что замерзли и хотели домой. И меня тоже пронизывал холод. Именно такой, парализующий, всегда исходит от Падали.