Array Самира Инсомния - Пойдём со мной

– Это круто, – улыбается Асель.

– Оф корс. Пошли куда-нибудь сегодня вечером? Расскажешь тоже какую-нибудь семейную гниль, выпьем, помянем?

Асель соглашается.

Паша классный. Они покупают шесть маленьких бутылок пива в магазинчике во дворах, где не проверяют документы, и прячутся на старой детской площадке. В домике-грибе из покошенных досок с куполообразной крышей. Жара к вечеру спала, а мимо никто не ходит. Паша открывает бутылки зажигалкой и начинает рассказывать про отца.

Он бывший афганец, как пришёл с войны, так и оказался никому не нужен. Получил бронзовую медаль, две тысячи рублей ежемесячной пенсии и проездной. Начал пить, чтобы забыться, потом увлёкся. Когда родился Паша, немного пришёл в себя, но не надолго. Поколачивал мать, Пашу не трогал, пока тот не подрос и не стал вступаться. Тогда отец принял его за равного соперника, бил, закрывал в туалете на ночь, поджигал его одежду за непослушание, однажды заставил жевать сигарету, спалив, что сын покуривает. В прошлом году срезал струны с гитары Паши и пытался его задушить. Спас сосед, услышавший, как орёт от страха мать. Заявление в полиции не приняли, но мать прозрела, выгнала мужа и попросила сестру психотерапевта к ним переехать, понаблюдать за сыном. Паша стал нервным и агрессивным и никак не мог прийти в себя, пока не начал сам писать песни. Всю боль и злость вкладывал в текст и музыку, потом чувствовал себя опустошённым, но счастливым.

Асель так понравилась его откровенность, что захотелось ответить тем же. Но в их семье не случилось ничего страшнее, чем развод родителей по обоюдному согласию два года назад. Папа уехал работать на юга. Он рекламщик, а мама менеджер в «Сбере». Все довольны, всё хорошо. Рассказывает это Паше, пожимая плечами.

– А с Катей что у вас произошло? – хмурится он.

– Да ничего, я просто встала не с той ноги в тот день. Даже не помню, что ей наговорила. Она обижается?

– Ну, она тебя боится.

– Я тоже иногда себя боюсь, – усмехается Асель. – У меня проблемы со сном. Ночью снится всякая дичь, утром просыпаюсь слабая и злая. Я рассказывала это твоей тётке, подсмотри для меня, что она там понаписала?

– Да она сама тебе расскажет, когда курс закончите. Ты, главное, не ври ей, всё говори. Увидишь, всё будет супер в итоге.

– Вообще, есть кое-что, что я никому не рассказывала… – смущается Асель, покручивая в руках согнутую крышку от бутылки. – Если пообещаешь молчать, расскажу тебе.

– Перед тобой самый нетрепливый человек в мире, Аселька, – гордо разводит руки в стороны Лукин. – Я ж панк, лютую за вашу свободу вместо вас.

– Хорошо, яжпанк, тогда слушай, – улыбается Асель. – В общем, в начале лета я тусила с одним парнем постарше и попробовала одну тему. Понимаешь?

Он вздёргивает брови. Видно, что вариантов у Паши несколько.

– Да запрещёнку, таблетки какие-то, я ничего не поняла, – спешно объясняется она. – Всего один раз. Мы на озере отдыхали, все попробовали, и я… Было хреново, меня жутко штормило, я видела Мэрилин Монро и Курта Кобейна, клянусь. Они курили травку на крыше моторной лодки у причала.

Паша прыскает в кулак, но старается держать серьёзное лицо.

– И?

– Я была в неадеквате, не помнила, что творила, как себя вела. Мамы дома не было, она иногда остаётся у своего парня. Что? Она в разводе!

– Да мне пофиг, честно. И что дальше-то было?

– Ну, меня вроде привезли домой. Проснулась в своей комнате, а в «вк» видео от этого урода. Снимали, как меня корчит, как я голая купаюсь в озере и разговариваю с травой, – Асель начинает плакать, хотя планировала держаться. – Я никому не рассказала, но пригрозила, что если видео уйдёт в сеть – его посадят. Вроде никуда не ушло, но мне так обидно было и стыдно, и больно. Короче, с тех пор я постоянно стрессую и иногда сама себя боюсь, потому что в голову лезут мерзкие мысли.

– Какие? – серьёзно спрашивает Паша.

– Разные, – вытирая нос, повторяет Асель, не желая объясняться. – Потом и сны эти ущербные добавились. Мне тяжело, иногда просто хочется разрушать всё вокруг, а иногда – кричать. Может, меня и вправду стоит бояться.

«На самом деле каждый из нас – театральная пьеса, которую смотрят со второго акта. Всё очень мило, но ничего не понять».

Хулио Кортасар. Из книги «Игра в классики».

Паша врёт, что сильно опьянел и просится к Асель на ночь. Говорит, что тётка унюхает, и ему влетит, но на самом деле Асель понимает, что парень хочет просто её поддержать. Он проникся историей Асель, выспрашивал про мудака, снявшего видео на озере, рассуждал о моральных ценностях и подлости, тёмных пятнах поколения и ещё о всяком, чего девушка и не поняла толком. Где Паша нахватался всех этих лозунгов, она даже представить не могла. Спросила. Сказал, что много читает и свободен от мусорной пропаганды из телевизора, потому что отец когда-то сделал полезное дело и в пьяном угаре его разбил.