Нейтан Баллингруд - Раны. Земля монстров

Наконец ты сошла к нам, в Энджел Рест. День был пасмурным и ветреным; ты спускалась по длинной дороге в город, и на этот раз волосы не скрывали твое лицо, а развевались за спиной, подобно темному раскрытому флагу. Вероятно, это небывалое происшествие должно было навести нас на мысль, что что-то пошло не так. Но мы лишь узники заведенного порядка, несведущие и немнительные. Едва ли можно распознать чудо, пока оно не затмит солнце своей красотой.

Ты направилась в кафе в местном книжном магазине и заказала чашку кофе, не обращая внимания на то, как на тебя глазеет кассирша. Ее звали Мэгги. Вы учились в одной школе, но она была старше тебя на три года и собиралась поступать в тот самый университет, откуда много лет назад выгнали твоего отца. С ее младшей сестрой вы вместе ходили на информатику, так что она была в курсе всех последних слухов и сплетен о тебе. Она слегка наклонилась вперед и втянула воздух, чтобы проверить, правда ли ты не моешься и оттого воняешь. Она ничего не учуяла, но решила, что ей мешает накинутая куртка. Когда ты протянула деньги, она постаралась не коснуться твоих пальцев и вместо того, чтобы положить сдачу в ладонь, бросила ее на прилавок.

Ты ведь замечала эти мелкие выпады?

Еще чуть-чуть, и Мэгги покинула бы город. Если бы твой отец протянул еще шесть или семь месяцев, она бы все пропустила.

Ты дождалась конца ее смены, и тогда пришел Джоуи. Он увидел тебя за столиком и почувствовал смесь страха, гнева и возбуждения. Он помнит, как вы ходили к Чертовой Иве в начале года и целовались, как он хотел продолжения, но получил отказ. Он помнит испытанное унижение и подавленное желание, а также страх того, что скажут люди, узнав, что он хотел перепихнуться с той, кого все в городе считают ненормальной. С тех пор он больше не разговаривал с тобой и даже не смотрел в твою сторону. Твое внезапное появление напугало его и в то же время взволновало.

Ты оставила без внимания враждебный взгляд Мэгги, который она бросила, уходя из кафе. И когда Джоуи остался за прилавком один, подошла к нему.

– Встретимся сегодня вечером, там же, – сказала ты.

Что-то внутри него сжалось. Он боялся, что ты решила над ним пошутить. А у такой, как ты, – уродливой, никем не желанной девчонки, – нет на это права.

– Ты о чем, шлюха? – спросил он.

– Ты знаешь, о чем. Приходи сегодня вечером.

– Я не собачка, чтобы прибегать по твоему первому зову. С чего ты решила, что тебе разрешено говорить со мной?

– Как знаешь. Хочешь приходи, хочешь нет. Но это твой единственный шанс.

Больше ты ничего не стала говорить. Остаток смены его подтачивала разгорающаяся ярость, ведь несмотря на полную решимость игнорировать твое приглашение, он знал, что примет его.

Чертова Ива росла на дальнем берегу озера и напоминала покосившуюся церковь. Сверкающая зеленая листва переливалась через линию берега и нависала над водой как подвешенный в воздухе фонтан, скрывавший своим потоком изогнутый почерневший ствол. Мы назвали ее Чертовой, так как верили, что именно под ней твой отец практиковал свои дьявольские ритуалы. Бывало, по ночам мы замечали десятки выстроенных и даже парящих вокруг ивы огоньков свечей, а однажды на целую неделю дерево охватило бело-зеленое холодное пламя. В прошлом году под этой ивой Том лишил Джули невинности, и, хоть она никогда в этом не признается, она боялась, что забеременела и ребенок родится с козлиной головой. Когда месячные пришли в срок, Джули заплакала от облегчения и пережитого страха и у нее так сильно тряслись руки, что учителя отправили ее домой.

Ты направилась к иве сразу, как только покинула кафе. Не для того ли, чтобы подготовиться к вечеру? Или искала тишины? А может, пыталась подобраться как можно ближе к темной энергии, оставленной практиками твоего отца? Мы видели твой силуэт на берегу: ты сидела, опустив ноги в воду и опершись на руки, словно бледно-белая орхидея.

Для нас ты была непостижима, Элисон. Мы пытались разгадать твои мотивы, отношения с отцом, реакцию на насмешки и провокации. И несмотря на то, что все эти годы мы довольствовались домыслами о твоей жизни, теперь хотим знать правду. Больше никаких загадок, Элисон.

Мы хотим знать, чувствуешь ли ты то, что чувствуем мы.

Мы знаем историю этого озера.

На Мельницах Любви нет места историям. Их некому рассказывать и некому слушать. Для нечисти не существует ничего, кроме строительства мельниц и поддержания их работоспособности. Лишь когда меня утащили в холодную могилу, названную жизнью, – вырвали из множественности и обрекли на единичность, – лишь тогда я впервые встретилось с этим понятием.