Робер Дж. Гольярд - Круг земной

– Намедни свинью чумную у Валды лечила, так он втрое больше дал.

– Матушка…

Старуха фыркнула.

– Нет. Других нарожаете. У бедняков одно богатство, а мне тоже на что-то жить надо. Зелья – они денег стоят.

Тедгар врезко выпрямился, руки его сжались в кулаки.

– Молчи, жена. – Он сурово глянул на знахарку. – Что ещё хочешь? Я своё слово держу.

– Другое дело. – Рот Элфгиву, похожий на щель, растянулся в подобии улыбки. – Значит, так… мешок овса, чечевицы полквартера, мёда половину стоуна…

– Матушка… – жалобно пискнула Уна.

Старуха замолчала на мгновение, потом мотнула головой в сторону недвижно лежащего ребёнка.

– Шкуру эту себе оставлю.

Тедгар едва заметно кивнул.

– Договорились, – процедил он сквозь зубы. – Делай своё дело.

Знахарка довольно крякнула, не спеша поднялась и начала один за другим доставать с полки горшочки и бутыли. Сунула в руки Уне кожаное ведро.

– За водой к ручью сходи. И смотри – чтобы чистая была.

Уна бросилась к двери, открыла её – и застыла. Дыхание замерло в груди.

Там, из темноты, из-за толстых стволов деревьев смотрели глаза. Множество глаз, сверкавших красным. Что-то огромное стремительно пролетело перед домом, едва не задев Уну кожистым крылом.

– О, праматерь… – она испуганно отшатнулась, захлопнула дверь, непослушными руками опустила засов. – Матушка…

Матушка Элфгиву не ответила. Её вдруг начало трясти.

– Эй! – встревоженно крикнул Тедгар. – Что такое?!

Знахарку колотило как припадочную.

– Скорее… уходите… – прохрипела она не оборачиваясь. – Прячьтесь…

И мешком упала на пол; звук был как от груды костей. Тедгар вскочил, глянул на жену.

– Уна… – позвал он. Та стояла, привалившись к двери, и дрожащими пальцами пыталась сдержать рвущийся изо рта крик.

Одним прыжком Тедгар подскочил к лежаку, схватил дочь в охапку.

– Уна! – рявкнул он. – Очнись!

Придерживая девочку одной рукой, другой рывком открыл дощатый люк на полу.

– Уна, быстрее…

Торопясь, она спустилась вниз, приняла ребёнка. Тедгар взялся за крышку люка.

– Тедгар, – дрожащим от ужаса голосом пробормотала Уна, – ты…

– Я останусь, – перебил он, – надо крышку чем-нибудь завалить. Иначе они найдут вас. Молчи – они пришли не за нами, – он мотнул головой на недвижное тело старухи, – за ней.

Уна пискнула, оставшись в кромешной темноте, села, судорожно прижимая к груди девочку. Наверху Тедгар что-то тащил, поставил на люк. На голову посыпался трухлявый сор. Ещё какие-то звуки: должно быть, он подтаскивал сундук к двери, а потом – тишина.

Уну била мелкая дрожь, мысли вертелись колесом – тысячью маленьких колёсиков. Эирлис. Та спала, как не странно, просто спала, дыша тихо и размеренно, лёгкая, как пушинка. Должно быть, зáговоры старухи Элфгиву.

Те, с красными глазами в темноте. Они могут сломать дверь. В прошлом году у Пеббы сломали, только сынок маленький и спасся: в сундуке схоронился. Тедгар. «Надо всё же сказать ему, пусть спрячется с нами». Не послушает ведь, рассердится и накричит. Дрожа от страха и возбуждения, Уна пошарила вокруг рукой и, обнаружив свободное место, осторожно положила дочку.

Закусив губу до боли, она принялась подниматься на ощупь: погреб был глубокий. И едва не вскрикнула от неожиданности. Грохот наверху, то ли клёкот, то ли хриплое карканье. Шум катающихся по полу тел.

Уна что есть силы упёрлась руками в крышку люка. Та не поддавалась: Тедгар поставил на неё что-то тяжёлое. Она различала хриплое дыхание мужа, а потом как будто обрушились полки; горшки и кувшины посыпались, разлетаясь осколками.

– Тедгар! – в отчаянии выдохнула Уна. Заметив тоненькую полоску тусклого света, едва пробивающегося между половиц, она прильнула к щели.

Мечущиеся по потолку красноватые тени. Грохот прямо над головой. Отпрянув, она вновь заглянула в щель, и вопль застрял у неё в груди. На неё смотрел Тедгар. Он лежал недвижно, уткнувшись в пол лицом, и смотрел. Она узнала его глаз: тёмно-карий, с сеточкой мелких морщин, разбегающихся от уголка. «Тихо», – молчаливо приказал он, и в то же мгновение что-то горячее капнуло Уне на щёку. И полилось липким дождём.

Уна закричала и упала в темноту.

Громко хрустнула ветка, и мужчина, сидевший у костра в лесной низинке, мгновенно вскочил на ноги, отточенным движением выхватив из ножен клинок.

– Эй, эй, Родрик, спокойно… это я, Гаран.