Зульфия Талыбова - Моя любимая кукла

Белинда закричала и закрыла лицо руками. Тут очнулся дядька и подбежал к ребятам. Увидев их клоунские наряды, он испуганно отбежал и, вылупив глаза, только и бормотал осипшим голосом:

– Серая Валери… Серая Валери…

Стефан хотел было вновь налететь на брата, но Сушёная Вобла разозлил его больше. Он подбежал к нему и, схватив за грудки, закричал:

– Нет никакой Валери! Нет! Я ее не боюсь!

Тут дядька будто ожил. Безумие отпустило его, и он вновь превратился в ворчливого старика.

Он живенько скрутил Стефана и велел Эдварду спускаться вместе с ними.

– Раз вы такие храбрецы, значит, сможете освободить особняк от этой маленькой одноцветной мерзавки!

Эдвард покорно выполнил приказ дядьки, а Белинда, опустив голову, плелась следом.

Стефан же запечатлев свою ярость на упитанной щеке кузена, успокоился. Его даже немного разморило. Может быть, и оттого, что у него, как и у Эдварда тоже ныла щека. Стефану было все равно, куда вёл их безумный дядюшка, хотелось попить, умыться от краски и полежать.

Сушёная Вобла вывел ребят на улицу и потащил в сторону небольшого, но высокого сооружения с высокими арочными окнами, поверх которых стояли кованые решетки.

– Что это?! Наша гостиница в миниатюре?! – предположил Эдвард. Но чем дольше осматривал красивое, но мрачноватое сооружение с разбитым окном, тем страшнее становилось. Глаза у Стефана округлились и совсем не моргали, а Белинда застучала зубами и прикрыла рот трясущейся ладонью.

Сушёная Вобла открыл тяжеленные высокие двери и по одному швырнул внутрь онемевших от страха ребят, оставив снаружи Белинду.

– Вы такие смелые, оказывается! – говорил дядька, пока закрывал дверь на замок. – Будьте так добры, спасите мой дом от этой девочки! Можете даже кости ее сжечь!

– Вы спятили?! – Белинда отошла от шока и накинулась на безумного дядюшку. – Запирать детей в фамильном склепе! Я все расскажу родителям!

Далее ребята услышали угрозы Сушёной Воблы. Последовали шлепки и визги Белинды с последующим ее плачем. А потом дядька с кузиной, видимо, отправились в гостиницу: мальчики слышали их уходящие шаги.

– Сожгите ее кости! – уходя, вновь проорал дядька сиплым голосом.

– Спички давай! Псих! – крикнул Стефан и от безысходности стукнул ногой в дверь. – Этот идиот запер нас в склепе, а мы даже не сопротивлялись!

– Неужели?! Это и в самом деле склеп?! Нет! Ма-а-м-а-а-а! Мамочка-а-а! – орал Эдвард.

– Братишка, ее здесь нет!

– Братишка, значит! – разъяренный Эдвард кинулся на Стефана и подставил ему свою раздутую щеку. – Когда бил, я тебе, значит, не братишка был!

– У меня, между прочим, тоже болит! – сказал Стефан, аккуратно дотрагиваясь до больной щеки. – Я разозлился! Неужели ты до сих пор веришь в эту Валери?! Этот псих запер нас здесь! Свихнувшийся дядюшка меня страшит больше, чем выдуманный призрак восьмилетней девочки! Ведь дядька живой, черт возьми!

– Ты прав. – Эдвард, наконец, согласился с братом. – Даже если Валери и существует, она нас только накрасить и осмелилась…

– Ну, неужели! – Стефан поднял руки к потолку.

– Выходит, это все он творит?!

– А кто же ещё?!

– Зачем тогда весь этот цирк устроил?! Ещё и кости сжечь велел!

– А, может, он и не помнит, что делал?! – предположил Стефан.

– Ха-ха-ха! В него вселяется малышка Валери!

Эдвард вдруг осекся и огляделся вокруг. Место их пребывания явно не подходило для подобных шуток.

– Давай представим, что мы на прогулке! Пришли в музей! – предложил Стефан, с испугом осматривая усыпальницу.

– Ага, в пижамах и с измазанными лицами! – буркнул Эдвард и обхватил себя руками, хоть и холодно не было.

Они уселись на пол прямо возле выхода, но Стефан вдруг вскочил на ноги и восторженно вскрикнул. Эдвард испуганно огляделся, неужели кузен заметил привидение, да ещё и так обрадовался по этому поводу?! Он, кажется, даже заметил, как под засохшей краской лицо Стефана озарилось:

– Может, он и, правда, не помнит, что делал?! Может он сам ее боится?!

– Ну… выходит так, раз просит кости ее сжечь…

– Да! А я-то думал, он над нами издевается! А что если он сам так напуган, что действительно надежда только на нас?!

– Нам по двенадцать! Что мы можем сделать?!

– Дело не в этом! А в том, что он, в самом деле, панически боится!

– То, что пожилой дядька боится восьмилетней девочки, легче от этого не становится! Но нам-то, что до этого?!

– Просто я думал, что он специально нас краской обмазал, и спектакль этот устроил!