Алексей Доцент - МОЁ СОЗИДАНИЕ. Рассказы, статьи, стихи и песни…

А тут ещё и я подрос, превратился в панка и беспардонно ушел в подвалы, прихватив с собой таких же друзей, музыку в стиле панк-рок, а также бухло и курево.

Что тогда было в наших безмозглых черепных коробках? Да, такой же кризис, как и в стране. Мы видели, что предкам плохо, от чего плохо на душе становилось и нам. Но мы этого не понимали – мы просто хотели уйти от кухонной родительской брани и проблем, потусоваться в компании друзей и подруг, выпить и покурить.

А на выпить и покурить надо было где-то брать денег. У родоков тырить нечего – наши семьи были нищие. Идти работать – это не по-пацански. Да и куда идти? Заводы разваливались, а горбатиться на азеров, грузить им машины с овощами и фруктами… Да, ну их на хрен!

Проще всего наслушаться панк-рока, а потом пойти и кинуть какой-нибудь ночной ларёк на пару пузырей хорошей водяры, или беспечного ночного пассажира, которому этой ночью просто не повезло.

Так было у нас тогда. Не у всех, конечно, но на меня попало, и оттереться от этого долго не получалось.

Шли годы. До поры до времени меня совершенно не тревожило то событие, участниками которого я и мой приятель были в далеком 1993-м году. Я о нем просто не думал.

Конечно же, подобными делами я с того раза больше никогда не занимался, но и сожаления как такового не наблюдалось. Вероятно, это всё из-за беспечной молодости, когда ещё ни о чем, кроме секса и гулянок не думаешь.

Беспечность – худший из врагов!

За этот временной отрезок в моей жизни многое изменилось: я отслужил два года в армии, повзрослел, потерял отца, нашел себе работу по специальности, завёл семью и у меня родился сын.

И однажды, на двадцать пятом году своего существования, в силу некоторых обстоятельств, мне вместе с младенцем-сыном представилась возможность принять таинство православного крещения. Мои родители как-то совсем не позаботились об этом, когда я был маленький. Зато сейчас я делал это по собственному желанию, для себя и своего ребенка, и, казалось бы, в полной мере отдавал себе отчет в происходящем.

Прикоснувшись к Богу и поклявшись Ему нести на себе распятие до конца дней своих, я вдруг ощутил всю тяжесть проступков, до сей поры мною содеянных. Как будто Создатель только и ждал того момента, когда я дорасту до осознания совершенных мной злодеяний и смогу взять на себя за это ответственность.

И мне вспоминается коротенький разговор с крестившим меня протоиереем Петром, когда я спросил его:

– Батюшка, а правду говорят, что во время таинства крещения с тебя смываются все совершенные тобою до этого грехи, и жить становится намного легче?

На что протоиерей ответил мне:

– Грехи смываются – это правда, но жить тебе легче не станет. Скорее наоборот. А для излечения души необходимо раскаяние.

Тогда я особо не задумался над его ответом, хотя и повертел его у себя в голове пару часов.

Так оно и получилось. Время шло и я начал задумываться над тем, как жил до сих пор. Мне стало жалко своих родителей и безумно стыдно за те нехорошие поступки, которые я совершал в отношении них. Я принялся вспоминать многих людей, знакомых мне и нет, которым я порой причинял неприятности и даже некоторые беды.

А затем пришла и самая главная «иллюстрация»!

Перед моими глазами невольно стали возникать образы той злополучной осенней ночи. Очень часто я стал думать о мужчине, которого мы усадили под дерево, и о чьей дальнейшей судьбе мне было ничего не известно. Ясное дело, он уже наверняка умер, даже если и остался тогда жив. Ведь ему на то время было лет шестьдесят-семьдесят, а с той поры как-никак канула ещё десятка. В нашей стране мужики редко живут так долго.

Но, остался ли тот мужик тогда жив?

Очень часто я стал представлять себе ту кровавую сцену, разыгравшуюся в одном из дворов нашего микрорайона, ту холодную лунную ночь, тот хрип изо рта мужика, ту кровь, сочившуюся из его рта и носа, ту бабку в окне, качавшую своей головой. Вызвала ли она милицию со скорой помощью? Или же равнодушно пошла и легла спать, дескать, не моё это дело? Я вспоминал жалобный голос избитого нами человека, когда он просил нас о пощаде и пытался позвать кого-нибудь на помощь. Перед моими глазами маячил тот обшарпанный кошелек, который мы забрали у бесчувственной жертвы, и в котором не оказалось больше ни копейки – все, что мужик купил, то он купил на последние деньги.

А его ждали дома! Мы же с приятелем взяли и просто-напросто лишили чью-то семью отца, а может быть уже и деда.