Татьяна Чемоданова - Звонок, который меня спас

Бровь работодателя изогнулась ещё выше, от чего лицо стало ещё более безобразным и отталкивающим.

– Что ты себе позволяешь, мерзавка? Думаешь, раз получила печать, то тебе все дороги открыты? Раз тебе повесили зеленый браслет на руку, то тебе все дороги открыты? Погоди, его цвет может быстро поменяться на красный. Что бы новости не говорили, печати не достаточно для получения хорошей работы! В 2020 всё по-другим законам, – растягивая слова и проговаривая каждое слово по отдельности, как будто от этого её голос звучал более грозно и убедительно, начала начальница.

– Знаете, что? – я как обезумевшая встала со своего места и бросила грозный взгляд на неё, – в гробу я видела эту должность и вас тоже! Идите к чёрту! Да я лучше умру, чем буду работать под началом такого бездарного начальника как вы! А детей мне жалко! Как вы вообще залезли так высоко? Я искренне не понимаю. Я благодарю судьбу за то, что я с вами не буду сотрудничать и надеюсь вас больше никогда не увижу! – бросив ей это в лицо, я вышла, хлопнув дверью.

Я не слышала, какие ругательства посылала мне в след та дама. Но в тот момент мне было всё равно, точнее я была собой неописуема довольна и горда. Нет, даже не так. Я была свободна и легка, как взбунтовавшийся ветер на открытом пространстве. Первый раз в жизни, я сказала то, что было у меня на уме. Я знала какие слухи в городе ходили об этом месте и об этом человеке. Всё оказалось правдой. Единственное, о чём я жалела, когда закрыла за собой дверь, что там остаются те, кому требовалась помощь. Но теперь дорога для меня туда была закрыта навсегда.

Это была старая элитная школа для детей от 5 лет и выше, принадлежавшая городским властям, куда я и пыталась устроиться психологом. Ученики этой школы всегда были лучшими в городе среди всех других школ во всех отраслях знаний, но с годами всё стало меняться. Что касалось и руководства. Школа изначально принимала детей не по социальному признаку, а по уму и талантам. Но всё же постепенно социальное разделение ярко обозначилось. На это ушло не одно десятилетие. В итоге, от старой традиционной школы осталось лишь одно название. Над теми, кто не соответствовал высоким требованиям школы, то есть не имел богатых родителей, но имел ум, откровенно издевались те, кто попал в школу благодаря папиным деньгам. Часть учителей требовала очистить школу от «убогих», так называли детей из семей простых трудяг, этих детей считали зачинщиками всех беспорядков, а также виновниками снижения успеваемости за последние несколько лет. А вторая часть учителей воинственно защищала гонимых, вступая в конфликт с начальством, родителями и иногда детьми. Естественно, всем было ясно чем заканчивались такие противостояния: увольнения, отчисления. Все, кто так или иначе был знаком с этой школой, в тайне понимал, что причина всех бед был отход от традиций старого руководства, переход на полнейшую коммерцию. Кто-то с этим полностью был согласен, многие из этой школы слишком высоко себя оценивали и многое себе позволяли, критику в свой адрес они не допускали ни в какой мере.

В сложившихся обстоятельствах в этом году порядки в школе еще более ужесточились. Все, кто не получал браслет зеленого цвета отчислялись и увольнялись.

В это сложное время из школы выгоняли всех, кто по каким-то причинам не получал печать «Здоров». Начальство позаботилось о том, чтоб эту печать получали не все. Даже если люди были здоровы. Может и хорошо, что я туда не попала.

Боль заявила о себе с новой силой. И прежний тёмно-серый мир комнаты вырвал меня из воспоминаний о собеседовании и окутал меня с ног до головы. Я лежала на маленьком диване, завернувшись в тёплое одеяло клубочком, как кошка, когда ей бывает холодно. Казалось всё причиняло мне боль в этот момент, не только воспоминания. Атмосфера комнаты вдруг стала угнетающе действовать на меня. Комната была большая, но в тот момент всё казалось каким-то маленьким. Потолок казался ниже и нависал сверху как грозное чёрное небо, стены со всех сторон сдавливали как тиски, окно с тёмными шоколадными шторами как два огромных крыла нелепо свисали вниз и ниспадали на пол волнами, и вообще казались лишними из-за своей длины в таком маленьком и узком мирке моего нынешнего состояния.

Сквозь узкую щель между шторами светил уличный фонарь, свет от него тщетно подмигивал мне, пытаясь вернуть меня в реальность, то заглядывая и оставляя на полу золотистую полоску, то скрываясь из-за качающихся на ветру веток деревьев. Спасали в тот момент лишь уютная мягкая кровать и мягкое ватное одеяло. Мой мир в тот момент сузился до мизерных размеров и сконцентрировался именно в этой точке комнаты, всё смешалось в один болевой импульс внутри меня.