Полина Владимирова - Курган Пророков

Быть может, юный Лермонтов понял, когда писал своего «Демона» —

«Презрительным окинул оком Творенье бога своего, И на челе его высоком Не отразилось Ничего».

– — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — —

Почему-то Сашу преследовало очень странное чувство. Смесь какого-то страха неизвестного и неприятного ощущения, что вот вот должно было что-то случиться.

Следователь зашла в небольшой супермаркет около дома. Это был один из множества таких же магазинов. Людей было не так много все же девятый час, все люди были уже дома.

Дымова подошла к коробке мандаринов, и видимо о чем-то задумалась с пакетом фруктов в руке

– Девушка, вы в порядке? – голос прозвучал как гром среди ясного неба. Саша вздрогнула всем телом, и даже казалось подскочила на месте, резко обернувшись на голос и уже на автомате ища по карманам пистолет. Но внимание её привлекло лицо человека. Что-то в нем казалось таким знакомым. Будто где-то она уже этого человека видела, но вот ни за что не могла вспомнить кто это мог быть.

– А… Да да… Все нормально – растерянно и как-то испуганно ответила Дымова и взяв пакет с мандаринами пошла дальше.

Дома она ещё долго думала над тем, на кого этот человек так был похож. Но все попытки были тщетны.

Тёплый апрельский ветерок трепал белую тюль на окне. В воздухе красиво кружили пылинки. Она лежала на белой простыни, и смотрела через растопыренные пальцы на белый потолок. Чему-то беззаботно улыбалась, а он с какой-то романтической заботой расправлял по белой подушке её огненные волосы, напоминающие ему ни то пламя костра, ни то лесной пожар. Первый раз Дымова покрасила волосы в рыжий в 17. С тех пор этот цвет стал её родным. Быть может он полюбил её именно поэтому, как знать.

– — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — —

Длинная и нервная трель дверного звонка.

Так трезвонила только Дымова.

Нетерпеливо, тревожно, волнующе.

Иногда стояла на площадке, задумчиво рассматривая гроздь винограда свисающую из пакета, иногда врывалась, как торпеда, чтобы успеть добежать до туалета.

Иногда падала мертвым грузом в его руки, как сейчас.

Синяки под глазами, запах алкоголя, бледность.

Котов видел её и такой.

В том числе и за это, ненавидел ее службу государеву.

Взяв на руки, как младенца, он отнес Сашу в спальню.

Уложив в кровать снял юбку и скатав колготки, освободил от сбруи в виде лифчика и стрингов черного цвета.

Укрыл одеялом, поставив на тумбочку бутылку боржоми, и ушел на кухню пить чай.

Черный, как нефть и крепкий, как укус степного кота

Когда в кружке запениваясь вскипала вода, опрокидывал туда два коробка молотого чая.

Потом «женил» раствор- переливая из фарфора в фарфор по методу инь-янь.

И лишь потом делал первый глоток, близкий по мироощущению к поцелую любимой девушки.

Облизывая кусковой сахар-рафинад и смачивая губы в маслянистой жидкости.

– — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — —

Все достало. Иногда бывало так, что сил не хватало уже ни на что.

В таких случаях Саша либо напивалась, либо шла к своему старому другу, Илье Котову. А чаще всего делала, и то и другое одновременно. Сначала напивалась, а потом шла. Или точнее ползла.

Надо сказать, бывала Саша у Котова только тогда, когда никто во всем мире помочь ей уже не мог. А он всегда помогал. Знал как помочь. Она даже думала, что он её личный ангел хранитель, всегда оказывался в нужном месте в нужное время с нужными словами. Сейчас у Дымовой были не лучшие времена. Мать постоянно орала о тотальном безразличии. Отец и дед требуют свадьбу и детей, видите ли уже надо. Ещё и каблук на новых сапогах сломала. В общем, надо было отдохнуть. Вот и купила девушка вина и отправилась девушка отдыхать. А отдохнув, отправилась в гости. А гости не открывали, вот наглые люди. Пришлось в дверь пару раз ударить кулаком.

– А что это мы… Двери защитникам порядка не открываем а? – заплетающимся голосом спросила Дымова, и чуть не упала прямо на товарища, который видимо был не особо удивлён, и затащил её в квартиру

– Ты это… Самое.. Извиняй что я так вот пришла… Ну сам понимаешь… Да ты ж меня всегда понимаешь. – пыталась сложить Саша внятную мысль, но выходило, что-то странное.

Разбудил Сашу весьма вкусный запах чего-то непонятного, и ужасная жажда.

Они оба обожали эти молчаливые утренние часы. Когда Саша постукивала серебряной ложкой, выскребая кашу и запивая ее чаем, а Илья пил горький и черный кофе. Они понимали друг друга без слов.