Екатерина Ландер - Теория газового света

Мягкий овал лица, кожа с россыпью напоенных солнцем веснушек. Глаза цвета янтарного чая.

Кристина хорошо помнила тот момент: как наряжаясь на вечеринку перед зеркальной дверцей шкафа пыталась отогнать грызущую неугомонным червячком тревогу.

Ощущение преследовало девушку уже несколько дней. Иногда отступало, растворяясь в повседневных заботах и мимолетных мыслях, но возвращалось вновь.

…Неожиданно вынырнувшая из-за плеча черная птица пронеслась в воздухе, оставляя за собой чернильно-темный след. Вздрогнув, Кристина обернулась… Таким безукоризненно правильным выглядело в зеркале отражение комнаты. Никого…

«Все хорошо, – сказал она себе тогда. – Просто показалось…»

Но сейчас это «хорошо» исчезло без следа, уступив место другой реальности – жгучей и отвратительной…

…Свет, и Тьма, и кровь, и крики –

Все тут вместе вразнобой.

В этом мире каждый дикий.

Если дикий – значит, свой!..

Перемежаемый приступами истерически надрывного смеха, голос вибрировал, отражаясь в тесных переплетениях стен. Звенел, осколками рассыпался под низким потолком, чтобы возродиться в новом жутком вопле.

Свет, и Тьма, и кровь, и крики –

Были вместе вразнобой.

В этом мире лучший – дикий.

Если дикий, то живой!…

Вокруг Кристины долгое время стояла густая, непробиваемая тишина. В комнате было темно, из углов сквозила морозящая сырость. Не подвала, но помещения, удаленного от солнечного света. Какая-то заброшенная стройка. С потолка упругими канатами спускались оборванные кабели, под ногами хрустело от бетонной крошки, в дальнем углу грязно-желтыми комками валялись гнезда стекловаты.

Девушка осторожно подняла голову с подтянутых к подбородку коленей и отрешенно уставилась в пустоту, там, где одну из стен пересекал каскад массивных перекрытий: единственный выход и узкое, вытянутое по горизонтали, зарешеченное окошко.

Она не понимала, сколько прошло времени с того момента, как оказалась здесь.

Кристина очнулась несколько томительно долгих часов назад, на жесткой койке, стоявшей тут же, в углу. Поржавевший остов кровати, без матраса, с натянутой скрипящей сеткой.

Ярость кипела в ней, вздымаясь захлестывающими волнами, когда Кристина изо всех сил долбила кулаками в перегородки внешней стены, набивая синяки на руках, сбивая кожу с онемевших пальцев. Она не чувствовала боли, не чувствовала ничего в тот момент. Лишь рвущий изнутри дикий, почти животный страх. Она звала, срывая от отчаяния голос и надеясь на ответ. Но никто не отвечал.

А потом пришла растерянность. Девушка в бессилии осела по стене на холодный, усеянный бетонными крошками пол, сжалась в углу, подтянув к себе колени, и застыла, уткнувшись лицом в ладони. Оставалось только ждать неопределенности.

Сейчас она даже не чувствовала, что дышала. Голова кружилась. Окружающее воспринималось смазанно и заторможенно. Словно реальный мир поменялся местами со сном.

Смерть, и страх, и боль, и пытки

Обличают сны в маразм.

Если выжил – значит, дикий.

Если дикий – среди нас!..

Грусть, тоска, любви попытки…

Убивают в сердце жизнь.

Если выжил, то единый.

Если выжил, то держись!..

Этот голос казался единственным звуком, не считая собственного осторожного дыхания и едва различимого шелеста приближавшихся шагов по ту сторону металлической перегородки.

Шаги…

Не помня себя, Кристина вскочила. Пол опасно качнулся. В секунду преодолев несколько метров до стены, она забарабанила по ней кулаками.

– Помогите! Кто-нибудь!..

Снаружи послышались крики. Высокий, на одной ноте голос прорвался сквозь занавес тишины, разрывая ее на тонкие лоскуты. Похожий на скрип рассохшихся ставень. Неестественный. Нечеловеческий…

Семьдесят процентов убийств совершается на почве сексуального влечения.

Пятьдесят процентов похищений – людьми, с кем жертва была знакома.

Очень бессмысленная и жестокая статистика…

Сердце бешено дернулось и камнем упало куда-то в живот, спину прошила волна холода. Чувствуя, как леденеют от ужаса ноги, Кристина изо всех сил вжалась спиной в стену.

«Только не смотреть в окно, только не смотреть!» – зажмурившись, беззвучно твердила она сама себе, до боли впиваясь ногтями в ладони.

Если за дверью есть нечто ужасное, ей лучше это не видеть.

– Здесь кто-нибудь есть?.. Эй! – растерянный незнакомый голос.