Дмитрий Пермяков - EXOR

Изнутри дом выглядел также старомодно, как и снаружи, не ухоженно и даже несколько обветшало. Кое-где по углам трепыхалась паутина, из щелей задувал сквозняк, пахло сыростью и кошачьей мочой. Грязно-жёлтые обои на стенах похоже висели здесь со дня постройки дома, то есть уже лет пятьдесят не меньше. Линолеум на полу местами пузырился.

Из кухни слева послышался звон разбитой посуды и сдавленное Ой. Нестор посмотрел туда, но угол в коридоре загораживал от него хозяина. Он кашлянул и, подняв голову, направил пристальный взгляд серых глаз на лестницу, ведущую на второй этаж. Она располагалась напротив входной двери и была очень уж по мнению Нестора крутой. Оступиться на такой, было равнозначно самоубийству. Скатишься, костей не соберёшь. На верхней площадке свет не горел и уходящие в темноту ступеньки вызывали ассоциации с каким-то второсортным фильмом ужасов.

– Пройдёмте, – неожиданно раздалось над ухом доктора и он, вздрогнув, обернулся. За спиной стоял раскрасневший от усердия Давид и извиняюще улыбался. – Простите, я вас наверно напугал. У меня всё готово, можно перекусить. Там, на кухне…

Нестор кивнул, пребывая в задумчивости, и двинулся за хозяином следом. Завернув по коридору на право, они оказались в просторной кухне, где, в отличие от прихожей, царил идеальный порядок. Тарелки в сушке, стаканы в ряд на полке, столовые приборы в ячейке рядом с газовой плитой. Геометрическое совершенство, хоть проверяй по линейке. Маниакальная аккуратность могла объясниться жутким горем, внезапно свалившимся на хозяев этого дома и видимо чтоб как-то отвлечься, Давид и Лена занимали свои мысли тщательной уборкой. Только почему это не заходило дальше кухни, оставалось загадкой.

На овальном обеденном столе стояли тарелки с нарезанной колбасой, сыром, зеленью. Кусок сливочного масла почему-то положили на подставку для заварника. На плите закипал чайник, а Давид доставал с верхнего шкафа бутылку из тёмного стекла с плескавшейся в ней жидкостью.

– Коньяк, – смущённо произнёс он, перехватив вопросительный взгляд Нестора. – По рюмочке, для согрева.

Они сели и хозяина разлил по стаканам чай.

– Вы не представляете, что нам пришлось пережить за последние две недели. – Вздохнул Давид, осторожно разливая коньяк по рюмкам. – Я и моя жена Лена вам очень благодарны, доктор. Мы слышали про вас, про ваши работы, ваш авторитет… ценим ваш талант…

Нестор вдруг поднял руку, перебивая Давида.

– Не надо вот этого. Лжи. Не люблю. – Он взял свою рюмку коньяка и вылил содержимое в бокал с горячим чаем. – Не говорите мне ничего такого Давид, на что я могу обидится, а обижаюсь я исключительно на ложь.

Хозяин сконфуженно замолчал, уставившись в тарелку с колбасой. Щёки его запунцовели.

– Вы так цените меня и мой талант, что прежде, чем обратится ко мне, безуспешно пытались вызвать отца Михаэля. – Продолжил Нестор, намазывая масло на кусок хлеба. – Кстати, почему он не приехал? Насколько я наслышан, он не упускает возможности подзаработать на этом поприще.

– Отца Михаэля сейчас нет в городе, он в отъезде. – Пробормотал Давид, не зная, куда себя деть от смущения. – Он уехал на курорт. Средиземное море. И вернётся в лучшем случае через месяц. А мы не можем ждать, господин доктор… Вы не представляете себе, как всё плохо.

– Почему же? Представляю. – Промурлыкал Нестор, откусывая бутерброд. – Случай, конечно, неординарный, но увы, далеко не редкий. Если взять хотя бы исторически задокументированные факты, сразу можно вспомнить французскую монашку Элизабет Алье или немку Аннелиз Михаэль. Если обратится к библии, то пророк Лука указывал на инцидент, подобный вашему, в главе 9 стих 38-43.

– Я не читаю библию, доктор. – Просипел Давид, пряча глаза. – Теперь вот думаю, что напрасно. Не сочтите за грубость, Нестор, но позвольте узнать, а вы… сколько раз всё ЭТО заканчивалось удачей? Я слышал, что возможен даже летальный исход, поэтому…

Нестор махнул рукой и отхлебнул из бокала.

– Не сгущайте краски раньше времени, Давид. Я ещё не осмотрел пациента, но думаю, всё не так и плохо. Исходя хотя бы из того, что ваш сын, насколько я слышу, более менее спокойный.

Внезапно со второго этажа дома послышался леденящий душу визгливый крик, и что-то гулко стукнуло по полу. Давид побледнел и поджал губы так, что от них осталась только тонкая полоска. На его лбу выступила испарина.

– Беру свои слова обратно, – пожал плечами Нестор и потянулся за вторым куском хлеба. – Можно мне ещё чаю?