Ланиус Андрей - Восточная мозаика

– Юнус – продвинутый парень, – продолжал Ходжиакбар. – Много читает, любит фантастику. Ему, по его признанию, понравились мои вещи. Вот он и пришел ко мне со своей тайной, как к старшему брату. Я уверен: то, что он рассказывает, истинная правда. Но опубликовать его сведения как документальную прозу у нас невозможно. Нигде. Выход один: написать по мотивам его информации якобы фантастическую повесть. Или большой рассказ. В Москве это может проскочить. А у нас нет. Понимаешь план?

– Отчасти, – развел я руками. – Поскольку мы всё еще толкуем о коте в мешке.

– Юнус, расскажи, – кивнул Ходжиакбар.

Я снова плеснул им в пиалы чай. Мои гости сделали по ритуальному глотку, и Юнус повел свой рассказ.

– Мои записи состоят из двух частей, – произнес он на весьма грамотном русском. – Современной и исторической. Современный случай я наблюдал лично совсем недавно, и готов ответить на все ваши вопросы. Историческая часть связана только с рассказами моего деда и других стариков. Моему деду 90 лет, а некоторым старикам больше ста, но память у них ясная, и никто из них не путался в воспоминаниях. Трудность в том, что старики сами знают не всё. Поэтому многие вопросы остались без ответа. Но то, что они помнят, я записал до последнего слова.

– Интригующее вступление, – заметил я. – Так с какой части вы начнете, Юнус? Очевидно, с исторической?

– Начни с современной, – посоветовал студенту Ходжиакбар и повернулся ко мне: – Когда ты услышишь современную часть, то скорее поверишь в историческую.

– Начинайте, Юнус…

– Это произошло прошлым летом, в середине августа. Если быть точным – 17 августа в 14.26. Я специально посмотрел на часы и тут же записал время. Как вы догадываетесь, летние каникулы я проводил у родственников в кишлаке и в тот день отправился в горы, чтобы навестить своих дядьев, которые пасли овец на склонах.

Они просили, чтобы я сфотографировал их на фоне гор вместе с овцами и волкодавами. Вот я и отправился, чтобы выполнить эту их просьбу. Поехал я на мотоцикле старшего брата. Только на мотоцикле там и можно кое-где проехать, да и то не везде.

До пастбища добрался без приключений. Тут, правда, наперерез мотоциклу бросилось несколько крупных волкодавов. Но грозные окрики дядюшек быстро усмирили собак и заставили их вернуться к главному занятию: приглядывать, чтобы какая-нибудь глупая овечка не отбилась от отары.

Мы попили чай, обсудили новости, после чего я достал фотоаппарат. Виды там, конечно, впечатляют. Вдали поднимаются снежные вершины, раскинувшие во все стороны переплетающиеся отроги-щупальца, которым, кажется, нет ни конца ни края. Один из отрогов круто обрывался в каком-нибудь километре от нас. Там начинался глубокий провал – величественное ущелье с отвесными стенами, которое уходило куда-то в самое сердце гор. Никто в кишлаке, даже самые древние старики, не знали, где же оканчивается это ущелье.

Небо в тот день было голубым и безоблачным. Солнце светило по-летнему жарко, и лишь в глубоких расщелинах таилась прохлада.

Вдруг жалобно заблеяли овцы – все разом, по-щенячьи заскулили матерые волкодавы, задрав морды кверху. Невольно и мы вскинули головы. Крупная тень пронеслась над нами.

Чуть в стороне несся к ущелью огромный самолет. Он не падал – летел, но по очень опасной дуге.

Было в его полете и в очертаниях что-то необычное. Он мчался совершенно бесшумно. В подвесных гнездах, расположенных под его крыльями, не было турбин! Совсем! Но турбин не было и на хвостовом оперенье. Не было у него и иллюминаторов.

Кажется, в конструкции самолета были еще какие-то странности, но мы в тот момент были слишком взволнованы, чтобы фиксировать все детали. Ведь самолет несся навстречу своей гибели, прямо на скалистые громады, до которых отсюда было рукой подать. И всё же, несмотря на это, полет выглядел вполне управляемым!

Буквально в последний момент я вспомнил, что в руках у меня фотоаппарат. Мелькнула мысль, что мои снимки помогут позднее экспертам расследовать причины странной катастрофы, которая вот-вот должна была произойти.

Я успел щелкнуть два-три раза, прежде чем самолет скрылся за каменистой грядой, от которой вглубь гор тянулось то самое ущелье, которое в кишлаке называют Урюкли-су. Конечно, случайному путнику это ущелье покажется величественным. Но оно слишком узкое для размаха крыльев большого авиалайнера и чересчур извилистое для его полета. Сердце сжалось в предчувствии страшного и неизбежного взрыва. Но прошла секунда, другая, третья… Минута. Тишина стояла полная. Даже собаки и овцы успокоились.