Артур Раин - Лэйла-стероид

Глава ФСБ встретил его пристальным взглядом из-под тонких седых бровей. Пристальный взгляд водянистых глаз Сомова, по своей всегдашней привычке молниеносно пробежался по лицу собеседника.

– Садись, – отрывисто приказал генерал, предварительно буркнув в селектор, чтобы его ни с кем не соединяли. – Подожди секунду.

Сомов начал перелистывать лежащие на столе бумаги, а Кадышев мысленно сосчитал до десяти. Каждая встреча с начальством, это небольшой спектакль, ведущийся на немом языке. Причем язык этот очень многолик. Проще говоря – сколько начальников, столько языков. Сегодняшний беззвучный монолог генерала означал следующее: «не робей, полковник, хоть разнос и будет, с тобой ведь не поздоровались, но раз я пригласил тебя сесть, то напартачил на сей раз не ты, а кто-то из твоих людей».

Придя к такому выводу, Кадышев уже знал, о чем пойдет речь.

Закончив ворошить листы на столе, Сомов сцепил бледные короткие пальцы и посмотрел полковнику в переносицу уже не исподлобья, а прямо и с затаенной мыслью в глубине мутноватых серых глаз. Как и ожидал Кадышев, генерал заговорил через секунду после того, как молчание стало невыносимым.

– Краб мертв, – невыразительно произнес Сомов, постукивая отполированным ногтем по столу, – Давыдов и трое его людей тоже, Скалин в больнице, главный подозреваемый скрылся, двух его сообщников застрелили…

Слушая это перечисление грехов, Кадышев размышлял, на кого же посыплются шишки в этот раз, если не на него?

– …а эти нелепые слухи о «Капелле»? – донеслось до полковника. – Я думал ваши сотрудники уже достаточно взрослые, чтобы не увлекаться историями о Фантомасе.

«О, Господи. Ну передо мной то зачем ломать комедию?»

Сомов хлопнул по столу ладонью, мгновенно раздробив мысли Кадышева. Гэбэ вздрогнул и сжал губы.

– Значит так, Разина к чертовой матери. Смирнову и Нилиной строгий выговор.

Генерал засопел и быстро поднявшись подошел к окну. Кадышев не шевельнулся. Всем сестрам по серьгам еще не раздали. Оставалась еще одна сестричка.

– Как там Скалин? – чуть невнятно спросил Сомов.

– Серьезные ожоги лица… в сознание пока не пришел…

– Под капельницей, наверное, – задумчиво сказал генерал не оборачиваясь. Голос его потеплел. – Я тебе не рассказывал, Владимир Николаевич, какой со мной случай приключился пару лет назад? Нет? Камень в почке зашевелился, подсоединили меня к капельнице, чтобы организм прочистить, а сестричка неопытная оказалась. И вот лежу я с иглой в вене, а глюкоза вся из мешочка уже вылилась по капелькам. Смотрю, а по трубочке тем временем не лекарство, а воздух идет. Тихенько так ползет, – Сомов задумчиво покачал головой. – Как смерть на мягких лапах… Понимаешь, что это означает? Попади такой пузырек в кровь и все, приказал долго жить.

Генерал круто обернулся. Кадышев побледнел.

– Несчастный случай со мной бы приключился, понял.

– Кажется да, – с трудом шевеля губами произнес полковник.

– А если понял, то посмотри, не найдется ли такой неопытной медсестры где-нибудь поблизости от Скалина. У меня все.

Почувствовав сильную резь в глазах, Скалин зажмурился. Несмотря на слезы, полившиеся из-под плотно сжатых век, Евгений чувствовал огромное облегчение. За последнее время он увидел уже столько кошмаров, невыносимых именно из-за своей похожести на жизнь, что любое подтверждение реальности происходящего приносило детскую радость. Пусть даже такое подтверждение, как резь в глазах, давно не видевших света. Скалин смотрел сквозь веки на белое пятно, ставшее для него миром, и был счастлив.

– Очухался, приятель, – Евгений слабо улыбнулся. На миг ему показалось, что вот сейчас он услышит мягкий окающий говорок и все начнется сначала. Однако, говоривший несомненно был мужчиной.

Огненный столб полыхнул в глаза. Вернулась память и понимание. Скалин попытался сесть на кровати, но лишь сумел приподняться на несколько сантиметров. Крепкая ладонь легла на грудь и осторожно, но решительно толкнула его назад на подушку.

– Утихомирься, родной. Прыгать тебе сейчас нечего. Получил по мозгам, так валяйся и не дергайся.

Сердце неожиданно снова сдавил страх.

– Уйди, – просипел Скалин, пересохшим горлом. – Уйди к чертям, Краб, вместе со своей феей и…

– Ты если уж очнулся, – спокойно сказал голос, совсем не похожий на голос Краба, – то уж и чушь прекращай нести. Какой краб, какая фея? Приходить в себя наполовину – первый шаг в дурку, не при нашем психиатре будет сказано.