Ирина Семенова - Вселенная непрожитых жизней

Чем старше она становилась, тем меньше эмоций ощущала. Хотя нет, не так. Она ощущала, чувствовала и даже переживать могла, но совсем иначе. Не так, как все другие люди. Она жила в своих рисунках. Лариса не любила их кому-то показывать. Но если все же какие-то работы кто-то видел, все неизменно восхищались талантом девушки. Сразу говорили ей, что она просто обязана участвовать в выставках, писать на заказ картины – разбогатеет!

Действительно, картины были потрясающие. Они захватывали с первого взгляда. Каждый холст как будто бы рассказывал целую историю, о чем-то повествовал. Даже если на бумаге будет нарисован просто маленький бездомный котенок, то это будет целая повесть. Каждый смотрящий на него как будто начинает слышать тихий жалобный писк животного, чувствовать, как тот дрожит от холода и страха.

Если на картине будут деревья, то они будут выглядеть удивительно реалистично. Вот, да, вот оно главное слово – реалистичность! У зрителей тут же складывается впечатление, что картина сейчас оживет, сейчас вся изображенная на ней история произойдет прямо у них на глазах.

Но Ларису все эти восторги совершенно не трогали. Она с досадой морщилась и спешила закончить этот разговор. Ей не нужны были ни деньги, ни слава, ни признание. Картины – это ее жизнь, ее душа. Она так живут, рисуя, так выражает свои мысли, так чувствует мир вокруг.

Постепенно окружающие сложили свое мнение о Ларисе, как о холодной, безразличной и эгоистичной девушке. Люди всегда отторгают то, чего не могут понять. Ларису они понять не могли. И, конечно же, ей не было до этого никакого дела.

Это сложно описать. Например, того же котенка Ларисе не жаль, ей не захочется его покормить, забрать домой или погладить. Она равнодушно пройдет мимо. Казалось бы. Но потом она так его нарисует, что всем, кто увидит эту картину, тут же захочется найти этого малыша и спасти! Она писала свои картины душой, дышала ими, жила в каком-то совершенно другом измерении, видела жизнь совсем иначе. Возвращалась Лариса в нашу реальность лишь потому, что нужно было поддерживать работоспособность своего организма – есть, спать, ходить на работу. Эти обыденные занятия вызывали у девушки досаду – столько времени тратится на ерунду. Но когда она возвращалась в свою вселенную красок, цветов, оттенков, штрихов, полутеней, силуэтов – только тут она по-настоящему жила, ощущала все ярко и полноценно.

Лариса могла рисовать практически где угодно. У нее всегда с собой был альбом и простые карандаши. Как только она ощущала потребность выразить что-то на бумаге, она быстро находила более или менее подходящий уголок и погружалась в свой мир.

Были у девушки и такие места в городе, которые она посещала особенно часто, творческие любимчики. Одним из таких мест был высокий мост. На нем было много выступающих частей, укромных уголков, где среди балок и арматуры можно было скрыться от посторонних глаз. Лариса любила забираться в один такой закуток и часами сидеть там, изливая душу на холсте. Правда, туда было не так просто добраться. Надо было перелезть через перила, пройти по довольно узкому краю и перешагнуть на выступающий угол. На нем было достаточно место, чтобы удобно разместиться и творить, не отвлекаясь ни на что. Мимо ездили машины, вечно куда-то спешили люди, внизу проплывали разные лодки и кораблики, но все это было где-то там, выше или ниже девушки. Вся эта суета сливалась в городской шум, от которого можно было легко отгородиться наушниками.

Кстати, к музыке Лариса относилась довольно спокойно, предпочитала классику или какие-то спокойные треки, а лучше – звуки природы. Но наушники были отличным средством защиты он нежелательных собеседников, от лишних вопросов и этого вечного гула человеческого «улья».

Однажды Лариса сидела в этом уютном уголке. Осень только-только начиналась, солнце еще радовало теплом, но уже не донимало жарой, ветер как бы устав под вечер, притих, лишь изредка поглаживая прохожих по волосам. Солнце постепенно клонилось к закату, освещая все вокруг мягкими лучами. Лариса с упоением заканчивала очередную картину – роскошную березовую рощу, через которую протекал веселый ручей, а вдали виднелись крыши деревеньки. Там, на бумаге, было так уютно, светло, живо, что сразу хотелось оказаться именно там, услышать пересвист птиц, ощутить чистый воздух, прикоснуться к холодной воде ручья, побывать в этой тихой глубинке.

Лариса просто отдыхала с этой картиной. Была какая-то легкость, тишина в душе. В последнее время она редко рисовала пейзажи, все чаще людей, городские сюжеты. На бумаге появлялись чьи-то силуэты, маленькие истории, разные судьбы. Большинство сцен она видела вокруг, любая, даже самая обычная ситуация, могла вдохновить ее на рисунок. Например, вот восторженный малыш радостно хохочет, потому что ему подарили красивый воздушный шарик, и ребенок важно шагает по дороге, крепко держа папу за руку. Прохожие, слыша этот заливистый, чистый, искренний детский смех, улыбались в ответ малышу, умиляясь его радости. Лариса же безучастно проходила мимо, не обращая, кажется, никакого внимания на происходящее. Но потом, вечером, удобно устроившись на диване, Лариса оживляла эту милую сценку на бумаге. Иногда практически в точности передавая увиденное, иногда что-то добавляя, убирая или переделывая. Смотря по настроению.