1 ...7 8 9 11 12 13 ...17 – Из наших подопытных ничего доброго достать не удалось, – ответил тот. – Никаких остатков химических средств и следов хирургического вмешательства. Единственное, что есть – клеточная аномалия.
– И это?.. – уточнил Саров.
– Ничего особенного, – покачал головой полковник. – Разнится возраст клеток в одном организме. Объекту сорок лет, а клетки сердца, например, полугодового возраста. Совсем новые.
– То есть что, орган заменён? – спросил Андрей.
– Да, – Лабутин пожал плечами. – Но конкретно это обстоятельство имеет для нас не существенное значения. По контрактам с Руандой и Бурунди корпорация обязалась оказать медицинскую помощь раненым и пострадавшим. Надо сказать – сделали с блеском. Я работы такого качества по выращиванию и замене органов не видел никогда. Но главное для нас два вопроса: что с памятью – раз, и что с лимбической системой мозга.
– Это же было одним вопросом? – нахмурился генерал.
– Уже нет, – покачал головой Лабутин. – Касательно второго, есть предположение, что люди подверглись воздействию неизвестной бактерии или вируса, поражающего строго клетки мозга и его конкретные функции. В семидесяти процентах случаев, у исследованных субъектов выявлены специфические изменения в лобных долях. Давайте учтём, что в тот день на линии разграничения находилось примерно шестнадцать тысяч человек. Из них примерно половина проходила через специалистов корпорации, – то есть обращалась за помощью в их ФАПы, или с ними работали люди из лагерей социализации. А вот остальные даже не проходили у них медосмотр. Но каким-то образом поражение мозга зафиксировано даже у тех солдат, кто никогда не были в контакте с медиками корпорации. Можно предположить, что заражение вирусом состоялось уже в своей среде. Причём в очень короткий период. Вернее будет сказать – в экстремально короткий – день или меньше.
– То есть имеем дело с биологическим оружием, – сразу дал оценку Олег Алексеевич.
– Однозначно, – кивнул Лабутин. – И до Руанды и Бурунди мы точно такого не видели. Они это не применяли. Стирание памяти это одно, а вот управление поведением человека так, чтобы при этом не было внешнего фактора, – ни психической обработки, ни управляющего сигнала – вот это что-то совсем новое. Мы не знаем, как они это сделали.
Андрей откинулся на спинку кресла:
– Итого: по средствам противодействия ничего?
Лабутин тяжело вздохнул:
– Если процедура стирания памяти или вирусная атака состоится в отношении сотрудников ФСБ, спасти их пока нечем.
– Есть над чем подумать, – произнёс Олег Алексеевич.
– Ещё кое-что, – Саров оставил самое интересное напоследок. – Нашли информацию об одной из групп пациентов, полгода назад проходивших лечение в филиале корпорации. Я хочу привлечь одного из пациентов к участию в деле.
Бакурин перевёл на полковника взгляд:
– Что за человек?
– Ну… – Андрей цокнул языком, – у него случайно выявили особенность при сканировании мозга на обычном медосмотре.
Лабутин знал об том, полковники уже поговорили, так что кивнул:
– Поддерживаю. Можно будет копнуть поглубже вопрос относительно оперативников корпорации.
– Вот этот вопрос? – генерал провёл пальцами по рабочему полю интерактивного стола, ища файл, запустил.
На экране пошла запись допроса одного из выживших американских солдат на базе ВВС США в Германии. Десятилетняя давность записи не лишала её актуальности. Даже наоборот. Свидетельства того, о чём говорил солдат десять лет назад, стали набираться буквально по капле. Но с рюмку уже накапало, а этого достаточно, чтобы федеральная служба безопасности заинтересовалась этим вопросом.
– Они нас спасли, – хрипло говорил парень на экране. – Я не знаю, как они сами выжили, но эти ребята, они были с нами, пока мы ждали наших. Они нашли всех выживших, никого не бросили…
Парень говорил со своими офицерами разведки и не скрывал гнева, от которого заметно дёргались оба века.
– Пока вы там творили всё это дерьмо, эти русские парни вытаскивали нас из горящих машин! А где были вы, ублюдки?
– Вы сказали: не знаете, как они сами выжили. Почему? – офицер, ведущий допрос не обратил внимания на эмоции парня.
– Я уже говорил! – гнев наконец заставил солдата орать на сотрудника ЦРУ. – В их вагон прилетели гранаты! Там металл разорвало, как консервную банку! Но эти парни выжили!
Олег Алексеевич нажал стоп на этом кадре.
– Нам пока не удалось заполучить тело сотрудника корпорации для исследования, – покачал головой Лабутин. – Но это и не помогло бы. Чтобы понять, чем они накачивают своих людей, нужен живой оперативник.
Читать дальше