Ирина Боркова - Хроники кота Макса

И все-равно меня не выкинули из дома. Сказала Хозяину, что раз взяли, то это навсегда. Значит все-таки любит, раз идет на такие жертвы. Надо сказать Рыжему, что его план провалился и придется ему жить в подъезде. Сима та вообще просто поржала над нами, обозвала тупыми малолетками, и ушла на подоконник греться под осенним солнышком.

Рыжий ждал меня в подъезде. Может зря я играю в благородство? Так я ему и сказал. Я сказал:

– Рыж, пора с этими делами завязывать. Полюбили они меня до такой степени, что хоть на голову им напруди, а меня все-равно не выкинут. Я ведь Динкин подопечный, она меня вместо себя сюда привела. А они волю покойной уважают. Придется, Рыж, тебе ждать, пока Симка на Радугу отправиться. Тогда у тебя шанс появиться туда проникнуть.

Зря я сказал про то, что на голову напрудить могу. Не нравиться мне Рыжего задумчивость. Он, гад, помолчал, а потом пропел:

– А что, это точно должно сработать.

– Нет! Это я так сказал, к слову! – заорал я .

– Да ладно, не ерепенься. Дай мне последний шанс. Клянусь, не пройдет, больше тебя ни о чем не попрошу.

– Конечно, не попросишь. Потому что меня после такого точно прикончат. Ты что, смерти моей желаешь?

– Да брось ты, Макс. Тебя даже носом тыкать не будут. Не в себя же тыкать. Просто переселят в подъезд и все. А я тебе буду друг навеки, клянусь.

Не нравиться мне все это, но врожденное благородство опять сыграло со мной злую шутку, заставив согласиться на эту авантюру. Последний раз! Если выживу…

Дома я ходил кругами и думал, каким же образом мне все это провернуть. Симка просекла, что я опять что-то задумал и пыталась выяснить, что. Я героически молчал. Все равно в ее глазах я конченный дурак, который, как она сказала, пилит сук, на котором сидит.

Все решилось довольно просто – Хозяйка взяла меня к себе спать. Как же мне было стыдно думать, что придется сотворить эту подлость. Но делать нечего – обещания надо выполнять. Она заснула, я лег ей на животик и тоже незаметно заснул. Хозяйке стало неудобно держать меня и она в полусне положила меня рядом, обняв и автоматически почесав загривок. Я все-таки дал ей хорошо поспать, отложив подлое дело на утро. Утро наступило неизбежно.

Не дожидаясь пока прозвенит будильник, я забрался Хозяйке на грудь и сделал свое подлое дело. Сказать что она была в шоке, это ничего не сказать. У нее даже речь пропала. И бить она меня не стала. Хотя, анализируя потом свое прошлое, я понял, что лучше бы побила. А так она спихнула меня с кровати, поменяла постельное белье, позвонила в какую-то ветлечебницу и пошла принимать душ. Кормить меня в то утро не стали. А Симку накормили, еще следили, чтобы я у нее еду не отнял. Попить тоже не дали, садисты. “Все”,– решил я. – “Они думают, если я не буду есть и пить, значит и в туалет мне ходить не надо. Вот так и окончиться моя короткая кошачья жизнь, помру с голоду и мне даже не посочувствуют. Сам виноват, не надо было Рыжего слушать.

А дальше Хозяйка запихнула меня в спортивную сумку и закрыла замок. Я мог высунуть только часть своей мордочки и с ужасом наблюдать, куда она меня несет.

К подъезду подъехало такси, оказалось, что мы едем в ветлечебницу. Таксист любопытный оказался, спросил усыплять или кастрировать. Хозяйка сказала, что кастрировать, а-то я плохо себя веду. Ей кто-то сказал, что котов надо кастрировать, чтобы они не прудили где попало. Я не знал тогда, что значит кастрировать. Незнание еще больше усиливало ужас моего положения. Воображение тут же нарисовало мне лес, где меня выкинут на произвол судьбы, оставят умирать в одиночестве. Но это был не лес. Меня притащили в какое-то здание на окраине города. Так мне вообще это место не понравилось. Оно пахло болью и страхом. Два человека одетых в белое проводили Хозяйку в какую-то комнату и велели ей положить меня на стол. Это был холодный металлический стол, Я не успел среагировать, как мне вкололи какую-то гадость, от которой я очень дурно себя почувствовал. Я рыгал, но блевать было совершенно нечем, меня же не покормили. В глазах помутнело, силы стремительно уходили прочь, тело обмякло. Пытаясь удержать остатки ускользающего сознания, я хотел бежать из зловещей комнаты, но ноги не шли. Последнее что я услышал:

– Как его зовут?

– Макс.

– Надо же, как меня.

И я провалился в темноту, распрощавшись с жизнью.

Очнулся я уже дома. Не знаю, что со мной сделали, но мои шарики ужасно болели, все болело до такой степени, что хотелось уйти от этой боли, убежать, запрыгнуть от нее подальше. Я встал и шатаясь побрел, натыкаясь головой на предметы в комнате. Хозяйка заметила, что я очнулся, подскочила и взяла меня на руки. Прижав к себе она баюкала и жалела меня. Уткнувшись в нее мордой я смог заснуть. Она попыталась положить меня спящего на коврик. Не буду я там лежать! Надо уйти от этой боли, забраться от нее куда-нибудь подальше. Я хотел прыгнуть на кресло, но промахнулся и упал на бок. Хозяйке пришлось опять брать меня на руки и убаюкивать. Так она и просидела со мной весь день. Я не давал ей себя отпускать, сразу брел куда-то, натыкаясь на ножки кровати или стола. Так прошел день и наступила ночь. К ночи я уже полностью пришел в себя, меня напоили и накормили. Есть толком я не смог, тошнило. Так, попил и все. В туалет сходил в лоток, решив, что следующий эксперимент может окончиться Радугой. Больше я на провокации Рыжего не поведусь и своей шкурой рисковать не буду. Пусть придумывает другой способ, как сюда попасть.