Татьяна Форш - Ведьмин крест

– Пойдем, я познакомлю тебя с твоим женихом! – Его пухлая ручка приобняла ее за талию, и он повел девушку к поднявшимся навстречу мужчинам. Софья растерянно оглядела их. Оба высокие, широкоплечие, статные, с темными кудрявыми шевелюрами. Оба привлекательные. Только один был молод, а на висках и усах другого уже начала пробиваться седина.

– Добрый день, Илья Николаевич. – Софья безошибочно присела в поклоне перед тем, кто был старше.

Тот помедлил с ответом. Обошел ее, разглядывая, словно необъезженную кобылицу. И наконец, выдал:

– Хороша! – Взяв ее за подбородок, улыбнулся. – Пойдешь за меня замуж?

Стараясь не выдать охвативший ее гнев, та только кивнула и едва слышно прошептала:

– Пойду.

– Вот и умница! – Жених вдруг притянул ее к себе и властно впился в губы. – Ты станешь хорошей женой! – выдал он, наконец отстранившись. – А если родишь мне сына – озолочу!

Софья отпрянула, невольно отирая кулачками губы.

– Грешно это. До свадьбы!

– А чего тянуть-то? – Илья Николаевич с улыбкой провел рукой по ее щеке, размазывая невольные слезы. – Завтра за тобой придет Дмитрий Николаевич, брат мой, и заберет тебя в мой дом, а я пока отбуду к свадьбе готовиться.

Он указал на молодого. Тот стоял, не сводя с Софьи глаз, до сих пор не проронив ни слова. Услышав наказ брата, криво улыбнулся и коротко поклонился.

– Всегда рад исполнить твой наказ, братец. – И Софье. – Добро пожаловать в семью.

Они что-то говорили еще, разговаривали с заглянувшей в зал маменькой, обсуждая какие-то условия сделки, только Софья не слышала. Сгорая от стыда, она, сжавшись в комок, сидела на диване, мечтая только о том, чтобы этот кошмар закончился и завтра не наступило никогда!

Наконец, когда жених со свитой уехал, Софья дала волю слезам. Как подошла мать, она не услышала.

– Ну, хватит! Чего реветь как по покойнику?

– Я не люблю его! И никогда не полюблю! – Всхлипывая, Софья посмотрела на мать. – И если он вам так нравится, выходите за него сами!

– Да я бы вышла… – горько усмехнулась та. – Да только не позовет. Таким, как он, привыкшим брать от жизни все только самое лучшее, такие, как я, не нужны. Одно счастье мне только и осталось: взять даденое за тебя приданое да уехать к сестрице, графине Никольской, в Париж.

– Вы бросите меня? – От такой новости даже высохли слезы. – Вы бросите меня, матушка?

– Ты будешь замужем. Свой долг перед тобой и перед отцом твоим я выполнила. Вырастила тебя, пристроила. Пора и о себе подумать. – Мать села рядом на диван и протянула ей затянутую в черный шелк коробочку. – Вот. Возьми. Это мой семейный амулет, о котором я говорила. Бабка моя рассказывала, что в нем заключен дух, который защищает всех женщин нашего рода. Если вдруг твой муж будет с тобой неласков, вспомни про амулет и надень его. Говорят, чтобы амулет проснулся, его надо напоить своей кровью, но я не пробовала. Муж мне достался ласковый, любящий, да только без стержня и царя в голове, а от этого никакой дух не поможет.

Софья взяла коробочку и открыла. Долго вглядывалась в странный узор необычного, словно покрашенного черной краской креста, в изумрудный глазок, расположенный точнехонько в центре, и снова закрыла.

– И как он защищает?

– Да кто его знает. Вроде обидчики тебя начинают любить как себя. Так мама моя говорила.

– Спасибо, маменька. Я буду беречь его.

– Или он тебя, – вздохнула та. – Но без особой нужды не надевай. Колдовские вещи – они всегда с двойным дном.

Утро свадьбы все равно наступило, как Софья этому ни противилась. Только теперь она не испытывала страха. Скорее нетерпение, чтобы все это поскорее закончилось.

Дмитрий приехал ровно в ветреный полдень. Помог забраться в карету Софье, одетой в роскошное, шитое жемчугами свадебное платье, и, отдав распоряжение кучеру, сел рядом. Мать провожать их не вышла. Да и зачем? Все было сказано между ними еще вчера. Ничего не изменится за ночь.

Какое-то время попутчики молчали, трясясь в поскрипывающей карете. Софья погрузилась в невеселые мысли, слушая завывания ветра, и вопрос Дмитрия застал ее врасплох.

– Хорошо ли вы сегодня спали?

– Что? – Она растерянно взглянула в его темные, почти без зрачков цыганские глаза, невольно отметив длинные пушистые ресницы и прямые линии бровей.

– Что вам снилось? – улыбнулся он. И в глазах заплясали лучики солнца.

Снилось? Софья даже нахмурилась, вспоминая, и наконец виновато призналась:

– Не помню…

– А мне снились вы. Как будто на лугу цветы собираете. Хороший сон.