Валентин Петров: Смутный день

Глава 1

Весна в поволжский регион пришла с опозданием, и как это часто бывает, «с подвохом». После морозных зимних месяцев, когда в губернской столице температура воздуха доходила до минус сорока градусов по Цельсию, и довольно холодных, с постоянными ледяными ветрами марта и апреля, как-то стремительно и незаметно перешагнув период, когда на смену мрачному серому фону, приходят яркие зеленые краски, и городской воздух пополняется невероятными ароматами природы, в городе установился палящий зной. И те самые местные жители, которые еще два дня назад проклинали затянувшуюся зиму, теперь почём зря ругали внезапно наступившее лето. Как всегда, не угадав с выбором одежды, мужчины и женщины, чертыхаясь и обливаясь потом, ковыляли с мыслями о прохладном ветерке и холодном пиве. Ругательства и проклятья в адрес небесной канцелярии, можно было услышать на каждом шагу. Те, кто мог себе это позволить, несли свои куртки и плащи в руках, а у кого руки были заняты поклажами – смирившись, шли, мечтая поскорее оказаться дома. Некоторые мужики, по «летней» моде, полностью расстегнули рубашки, и дефилировали, выставив напоказ свое полуголое тело, будучи абсолютно уверенными, что волосатая грудь с жировыми складками на животе, выгодно выделяет их в толпе других людей, снующих по улицам города.

Казалось бы, наконец выглянувшее солнышко, даже с учетом вышеописанного обстоятельства, не должно омрачать настроения людей, однако выражение лиц у всех было одинаково напряженное, даже больше агрессивное: такое, словно вот-вот им кто-то наступит на больную мозоль. Лишь маленькие дети, гуляющие с родителями, позволяли себе беззаботный смех. Но он не заражал и даже не вызывал улыбку у взрослых.

В четверг, в послеобеденное время, двое мужчин сидящих на обустроенной набережной Волги, и оживлено беседующих, настолько не вписывались в общий фон, что прохожие бросали на них осуждающие или завистливые взгляды, а некоторые, проходя мимо, что-то бубнили себе под нос. В руках они держали бокалы, а точнее металлические кубки с гравировкой – вероятно, они были серебряные, а рядом с мужчинами, на скамейке, стоял глиняный кувшин, напоминающий греческую амфору. Что было в кубках и в кувшине, понять было не возможно, но вели себя они пристойно, с некоторой аристократичностью, или даже осмелюсь заявить – с духовной благочинностью.

Первый из них, чаще говоривший и более оживленно жестикулирующий руками, был примерно тридцатилетний, высокий брюнет с красивыми глазами зеленого цвета, одетый в белую льняную рубашку с короткими рукавами, белые льняные брюки и идеально белого цвета, лакированные туфли, обутые на босую ногу. Второй мужчина плотного телосложения, скорее низкого роста, пожилой, на вид лет шестидесяти, был одет в черный костюм-тройку и черные лакированные туфли. Очевидно, что стоявшая в воздухе жара на него не действовала, потому что шляпа черного цвета продолжала пребывать на его голове и лишь слегка была сдвинута на бок. Держа правой рукой бокал, и слушая своего собеседника, левой он вертел изящную трость, вероятно из красного дерева.

– Они называют тебя Создателем, Всевышним, Творцом, а ты Светлый, ведешь себя как испытатель – проверяя и испытывая веру людей в тебя, ты, постоянно насылаешь на них беды и созерцаешь их страдания, – с улыбкой на устах говорил брюнет. – Я же, не обрекаю людей на страдания до тех пор, пока они не попадут ко мне. Ты отказываешь им во всём, я ж готов им дать то, что они хотят от тебя, о чем молят день и нощно… – тут брюнет на мгновение замолчал, чтобы испить содержимое своего кубка.

Сделав небольшой глоток, он продолжил: «Вот взять хотя бы это место. Сегодня в этом городе от голодного истощения умерло два старика и одна старуха. Вчера три старика. А зимой и того более».

– Когда я создавал этот мир, я им ничего не обещал, – грустно улыбнувшись, ответил пожилой мужчина. – Люди сами придумали, что у меня можно что-то просить.

– А что сейчас чаще всего просят?

– Денег.

– Всё равно Светлый, я тебя не понимаю – как на протяжении всего времени можно оставаться столь непоколебимым, и отказывать в помощи своему творению. Не ты ли, через своих посланников, довел до людей свои основные требования: не убий, не укради, заботься о ближнем своём. Не полагается ли тебе заботиться о своей пастве? А ты слеп и глух к их просьбам. Разве это справедливо?

– Кстати, хочу спросить тебя Светлый, как часто к тебе обращаются за справедливостью? – на мгновенье, зеленые глаза брюнета вспыхнули красным огоньком, что вероятно ускользнуло от взгляда его собеседника, задумавшегося, над казалось бы простым вопросом.