Кит Роберт Андреасси ДеКандидо - Сверхъестественное. Сердце Дракона. Неблагое дело. Война сынов

Краем глаза он заметил, как этот тип что-то говорит метрдотелю, указывая в его сторону. Ну, ясно, его засекли.

Значит, что это и есть Альберт Чао – тот, кто вновь призвал Сердце Дракона. Впрочем, до конца уверенным быть нельзя, ведь у Бобби не было ни фотографии, ни даже описания внешности.

Пока нельзя. Но можно все выяснить.

Быстро доев пельмени, Джон накинул куртку, бросил на стол десятидолларовую купюру и, не дожидаясь счета, чтобы не терять времени, зашагал к выходу.

Метрдотель этого даже не заметил.

Линь Сунь любил свою работу.

Работа была простая, не требовала особых усилий, но давала возможность говорить с людьми. Линь был из тех, кого называют «свой парень».

Мальчишкой он приехал в Сан-Франциско с родителями и сразу же начал обзаводиться друзьями. В отличие от старшего брата и младшей сестры – замкнутых и даже болезненно застенчивых, как, между прочим, и мать, отец и дед, – Линь легко мог сойтись с кем угодно.

Достигнув совершеннолетия, он надеялся найти работу, которая позволит общаться с людьми. Стать, допустим, библиотекарем или кем-нибудь еще, лишь бы приносить пользу обществу.

Но он быстро понял, что его планы не имеют никакого значения. Особенно ясно это стало, когда он узнал, почему родителям пришлось уехать из Китая.

Триада помогла матери и отцу, а взамен им пришлось переехать в Сан-Франциско с условием, что их дети, все трое, будут работать на человека, известного только по прозвищу – «Старик».

Сестра Ли-Ин прислуживала в одном из борделей. К счастью, ее не заставили стать проституткой. В обязанности сестры входило разносить напитки и время от времени составлять компанию за столиком кому-нибудь из клиентов.

Брат Кван должен выполнял поручения Старика.

Линь благодарил судьбу, что их показали Старику до того, как он решил, что им предстоит делать в его шайке, потому что при первой же встрече он обнаружил у Линя дар общения с людьми. Вот так, достигнув шестнадцати лет, Линь стал официантом в одном из ресторанов Триады и в конце концов дослужился до метрдотеля.

Это означало, что он получил возможность проводить целые дни, разговаривая с людьми, приветствуя их, провожая за столики, проверяя, что еда им по вкусу и что они вообще всем довольны.

Каждый день он говорил себе, что его жребий мог быть гораздо хуже. Его брата в прошлом году убили в уличной перестрелке. А жизнь Ли-Ин, хоть ее и не заставляли спать с клиентами, была печальной и беспросветной.

О Томми Шине Линь был не слишком высокого мнения. При Старике дела шли гладко, а Томми стремился к переменам ради самих перемен, независимо от того, нужны они или нет. Казалось, что единственная его забота – делать все не так, как делал Старик, а там хоть трава не расти.

Даже хуже – он брал на работу полукровок, вроде Альберта Чао, и всячески продвигал их. Возможно, для американцев, лишенных всяких представлений о национальной принадлежности, это нормально, но в глазах истинных китайцев, таких как Линь и его семья, такой подход не встречал одобрения, и уж конечно, этим ублюдкам никак нельзя было позволять занимать высокие посты.

Поэтому-то Линь и решил не «присматривать» за небритым американцем, который ужинал, слушая плеер. Он решил, что этот человек слушает американскую музыку, казавшуюся Линю слишком громкой, и до того, что творится вокруг, ему и дела нет. А может, он просто дурно воспитан. Среди американцев это не редкость, хотя у себя в ресторане Линь таких почти не встречал.

В большинстве туристических справочников их ресторан не упоминался. Завсегдатаями здесь были в основном местные жители, туристы заходили редко. У тех же, кто сознательно выбрал это место, манеры, как правило, были получше.

В общем, независимо от пожеланий Чао, присматривать за этим человеком явно будет ненужной тратой времени.

Тем более что у Линя были более серьезные темы для размышлений. Люди Томми Шина гибли, и Линь опасался, что Чао поднимется в иерархии Триады еще выше. Ничего хорошего этого не сулило. Но тут уж ничего не поделаешь – Томми не станет слушать какого-то метрдотеля. Так что единственное, что остается, – молча кипеть от злости, сидя у входной двери.

Вдруг Линь почувствовал, что его прошиб пот. Томми раздражал его еще и тем, что требовал увеличивать в помещении температуру, как только на улице становилось хоть на градус холоднее. Поэтому Линь и любил свое рабочее место – там хоть немного обдавало прохладой, когда кто-нибудь входил в ресторан.