Елена Лузина - Плакаты

Девиз брендов Ауди и БМВ – скорость. Очевидно, что молодой водитель решил испытать преимущества машины премиум класса на российских дорогах, не учтя, что федеральная трасса Екатеринбург-Пермь между городами-миллионниками была однополосной, в колдобинах, совершенно непригодной для какого-либо транспорта: фуры шли на обгон, в кювете лежали опрокинутые ржавые Матизы, стояли памятники с пластмассовыми цветами, валялись пробитые колеса. Если люди могут заработать на дорогую машину, то почему государство не может построить дороги? Огромная страна обязана иметь, как минимум, двухполосные магистрали от Калининграда до Владивостока. Жилы страны, жизненные артерии, по которым, как кровь, как древесный сок, перевозятся товары, давая жизнь городам, поднимая экономику, вливая жизнь в самые удаленные регионы.

Рентген показал, что одну ногу все-таки можно спасти. Рафик приказал готовить операционную. Ему предстояло ампутировать конечность. У доктора тряслись руки, так как обычная практика ограничивалась катетерами и лечением мигрени; как вы догадались, это была первая серьезная операция доктора Рафика. Она прошла успешно. Достаточно хорошо. И Рафик сидел, расслабляясь чашечкой чая, просматривая карту больного и снимки.

Электрический ток не подбросил бы его сильнее, чем то, что вскоре обнаружил врач. Он отрезал здоровую ногу, которую можно было спасти. Перепутав снимки, застрессовав, нервничая и лихорадочно вспоминая те непропущенные в институте занятия, он сделал то, что сделал.

Через полчаса доктор был на автовокзале, отправляясь в другой населенный пункт. Купив билет на автобус, он сел в задних рядах. Конечная станция следования была Серов, город на другом конце области.

***

Рафик не знал, что случилось с его пациентом. В Серове он вновь устроился в больницу, тоже на должность врача.

Однажды вечером, уже ближе к полуночи, Рафик зашел в местный бар и заказал выпить. Виски пошел хорошо. Рафик пил и после пятой порции к нему за стол подсел старичок. Седой, но с молодыми черными глазами.

Рафик окинул деда мутным взглядом и произнес:

– Что пить будешь?

– Стопочку водки, пожалуйста, – ответил старичок.

Официант уже нес графин, подернутый ледяной дымкой, – водка была холодная, хорошая.

Дед молчал, они сидели и пили вместе, пока у Рафика не возникла потребность излить душу незнакомцу.

– Знаешь, дед, я же полное ничтожество, – начал Рафик, – я никогда не учился, и диплом врача мне отец купил. Только за телками и бегаю всю жизнь. После обретения нашей республикой независимости, отцу достался контрольный пакет акций нефтедобывающего завода. Деньги мне давал всегда. У меня же в Москве машина была клевая – как я по Кутузовскому проспекту гонял, все девки были готовы юбки задрать ради одной поездки со мной.

– И что произошло в Москве? – спросил старичок.

– Не учился я, занятия прогуливал. Врач я никакой, я даже санитаром работать не могу, – пьяные слезы потекли из глаз Рафика, – ногу я мужику здоровую отрезал, – продолжил Рафик, – в больнице работал в Красноуфимске, тяжелых случаев не было и мне просто везло. А месяц назад мужика привезли после аварии. Ноги были разбиты. Одну спасти можно было, а я ее отрезал – перепутал…

– За все в жизни, рано или поздно, приходит расплата, – задумчиво ответил старик. – Каждому придется платить за свои поступки. Никто не уйдет безнаказанным. Даже если вырубит весь лес вокруг своего дома, построит ров и поставит кучу солдат. Никто не спасется.

Голос старика звучал сталью. Рафик даже протрезвел.

– Ты хочешь искупить свою вину? Если искупишь, твой пациент поправится и сможет ходить. Ему сохранят ногу, – сказал старик. – Тот, кто не осознает свои преступления, будет до конца дней жизни бояться, вести себя как параноик, и после смерти вечно гореть в аду. Но мы даем шанс искупления ошибок, и этот единственный шанс – лабиринт. Мы предлагаем лабиринт только тем, кто осознал вину. Ты осознал. Я чувствовал, что после бегства из больницы, ты скоро позовешь меня. Прошел всего лишь месяц, и ты сломался, осознав свою бездарную жизнь. Хочешь искупления грехов?

Рафик смотрел протрезвевшими глазами на старика и видел только его глаза, черные, глубокие, густые. Они кивнул головой и произнес: «Да, я не смогу с этим жить. Виски не помогает забыться. Давай лабиринт, дед!». Рафик отчасти прикалывался – что за лабиринт, что за дед? Однако жить со своими грехами он точно уже больше не мог – тошнило от самого себя.