Мэри Кенли - Остров Пустых - Серый Дом

– Ирта. Группа…

– Красавчика! – хихикнула Джойс. – О, знаю-знаю. Я бы не прочь с ним потискаться, но он отказался шашни крутить с «чужими». Такой забавный…

«Итак, она просто сказала это» – ошарашенно подумала Ирта, разглядывая Джойс пристально и настороженно. Её юбка, кажется, искусственно укорочена, оголяя стройные ноги. Да, некоторые девушки в приютах делали также… Вот только воспитатели потом презрительно кликали их «шалашовками».

– Ты громкая, – медленно заметила Ирта, укоризненно качнув головой, – валохов рассердить не боишься?

– Этих-то? – весело «удивилась» девчушка. – О, нет, они совершенны безразличны к людям. Вона, кстати, идут!

Пичуга прилипла к окну, отзываясь на смелый жест Джойс. Она разглядела размытый силуэт Барбары, которая куда-то вела высокую фигуру в чёрном. Это создание… Казалось на две головы выше Барби. Холодный страх вновь ошпарил загривок Пичуги.

– Ты же из новеньких, верно? Да уж, таким мышатам тут сло-ожно выжить,– хихикнула Джойс, выпуская Ирте в лицо едкий дым.

Та отшатнулась и закашлялась, однако же, спросила в ответ:

– А тебе, значит, здесь привольно?

Тон у Пичуги безэмоциональный. Едва ли бы она стала выводить кого-то из себя намеренно. Джойс загадочно усмехнулась и хрипло прошептала:

– О, я здесь ненадолго. Таким как я подавай… Высший класс.

Ирта промолчала, а потом вернулась к работе, не прощаясь с Джойс. Та, впрочем, никак не отреагировала, продолжая беспечно прикладываться к сигарете.

Слова девушки душили, обвивали горло и задевали самое потаенное нутро.

«– Я здесь ненадолго! Меня точно заберут» – так говорила Ирта, когда появилась на пороге первого приюта в десять лет. Маленькая, но шустрая, в аккуратном платьице – она была девочкой из «хорошей» семьи. По крайней мере, на вид.

Не принимая во внимание обстоятельства, которые вынудили её оказаться здесь… Ирта надеялась на своего единственного неравнодушного родственника.

«Старшая сестра»

Сейчас это воспоминание пахло выпечкой и было пропитано едва осязаемыми солнечными лучами. Виктория, её сестра, с которой Ирту разлучили, отправив в приют… Одно время письма от Тори приходили, зажигая в девочке надежду. Остальные подростки поглядывали на неё недобро, но сторонились (будто ждали неминуемого краха).

А спустя несколько месяцев… Те письма перестали приходить. Ирта, конечно, не поверила в предательство. Она ждала, потом плакала и всё спрашивала у воспитателей: когда же её заберут?

Те кривили губы как-то брезгливо и отворачивались.

«Фантазёрка» – насмешливые голоса звучали от приютских всё чаще. Их тычки и затрещины… Крепли с каждым днём.

Ирта не сдавалась. Однажды, она сбежала, надеясь найти тот адрес, с которого и приходили письма от сестры. Её поймал полисмен в «нехорошем» районе и, на отчаянную просьбу маленькой девочки, недобро хмыкнул:

– Коль адрес верен, сеструха твоя, должно быть, давно мертва. В блудилище такие редко выживают.

Последняя ниточка надежды оборвалась. Ирте было всё равно, когда её вернули в приют и позорили, стегая розгами. Даже когда девчонки собрались ошалелой толпой и били её, пинали с садистским удовольствием – Ирта могла только лишь тихонько скулить.

Виктория умерла. Никто не заберёт её обратно, в «нормальную» жизнь.

Первый этаж Серого Дома условно разделялся на две части. По центру же делила его огромная лестница, ведущая на верхние этажи.

Кухня, зал с кинопроектором (для собраний), медицинский кабинет, выход в заброшенную оранжерею… Всё это составляло первый этаж дома. Ирта (к своему удивлению) не нашла на самодельной карте авторства Виалы ничего, похожего на библиотеку.

Это показалось странным, но пришлось принять. Второй и третий этажи Серого Дома в основном состояли из спален подростков. Но было там и много «ничейных», заброшенных комнат, о некоторых из которых ходили дурные слухи.

– Слышал. Зуб даю – слышал! – бубнил незнакомый Ирте паренёк на кухне. – Говорю ж: где-то играет музыкальная шкатулка.

– А, старые байки, – с видом знатока потянул Зубастый Том, скрестив руки на груди, – да-да, говорят, в одной из заброшенных комнат играет шкатулка…

– И что с того? – с потаенным страхом спросил Роб. – Ну, играет, пусть играет…

– Хе-хе. Поговаривают – мелодия становится громче, застревает в ушах, вертится на языке, побуждает тебя выйти тёмной ночью и найти шкатулку, только чтобы остановить назойливую музыку! Но, ежели зайдешь в дверь к ней… Бац! – он резко хлопнул рукой по столу, отчего даже Пичуга дёрнулась. – И всё! Двери-то за спиной не найдёшь больше. И останешься в кромешной тьме, один… Наедине с голодными тенями из шкатулки.