Игорь Меренков - За пределом реальности

Валентин с криком проснулся, чуть было не свалившись с дивана, и, тяжело дыша, оглянулся, рассматривая темноту обезумевшими глазами. Ему потребовалось некоторое время, чтобы переварить то, что с ним случилось, чтобы осознать, что только что ему приснился кошмар, а сам он находится на диване в своей квартире, и в ней, кроме него, больше никого нет. Когда осознание этих фактов дошло до его шокированного, все еще находящегося под влиянием спиртного разума, он тяжело уронил голову на диван и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, пытаясь себя успокоить. Ему приснился кошмар, такого не случалось уже очень давно, и уж тем более давно он не просыпался от них с криками. В последний раз такое было, наверное, еще в те времена, когда он жил в родном городе.

Образы, которые он увидел во сне, а особенно тот, что предстал перед ним в момент пробуждения, все еще мелькали в сознании Валентина. Убрав руки от лица и подняв голову, мальчишка обличил Валентину свой ужасающий лик. В его пустых глазницах клубилась неестественно черная тьма, она была словно живой, напоминала неисчислимый рой черных как ночь насекомых, разъяренно метавшихся в темной дымке. По мертвенно-бледным щекам мальчика вместо слез текла кровь.

В голове Валентина вновь зашумели водовороты мысли, обрушиваясь на него в такт с громогласным биением сердца, пульсации которого уже типично сопровождались легкой болью. Обрывки сна все еще мелькали у него перед глазами, и прогнать их ему сейчас было не по силам. Они все бегали во тьме его закрытых глаз: кричащая Лиза с исчерченным гневом лицом, квартира, вращающаяся в его затравленном алкоголем разуме, словно он находился в каюте корабля во время дикого шторма, и тот мальчик, дитя тьмы, ему не было места не только в реальном мире, но и в мире грез. Таким ужасам не было места нигде на свете. Тот момент, когда Лиза застыла подобно безжизненному манекену, когда его сын показал свое ужасное лицо, вызвал дрожь у Валентина даже сейчас, когда он уже понимал, что это был лишь кошмарный сон. Он часто представлял себе, каким бы мог быть его сын, в своих мечтах он грезил о чем-то идеальном, совершенном, а такая концепция его отпрыска, привидевшаяся ему только что, вызвала у него самый настоящий шок.

Через некоторое время, когда его мозг окончательно свыкся с мыслью, что это был всего лишь – стоило бы подчеркнуть – сон, Валентин начал успокаиваться. Биение его сердца возвращалось к норме, холодный пот начал сходить, пульс и дыхание утихомиривались, шум в голове затихал. Эмоции, что переполняли его, теряли силу, сонливость вновь охватывала человека, находившегося под легким алкогольным опьянением. В течение следующих десяти минут ему вновь удалось уснуть и отправиться обратно в фантастический мир сновидений, из которых его совсем недавно и неожиданно выдернул страх. Негативный осадок, оставленный кошмаром, последовал за ним, очернив его сон и нарушив блаженный покой, который он должен был ему преподнести.

Наутро, сразу после пробуждения, Валентин вскочил на ноги, и в голове его была только одна мысль. Единственное, что он сделал прежде, чем покинуть дом – забежал на минутку в уборную справить малую нужду, а затем, накинув на себя курточку, он обулся и спешно вышел на улицу. Никаких уже приевшихся утренних ритуалов перед зеркалом, никаких лезвий, никаких даже мыслей об этом. Никакого завтрака, никаких умываний и чистки зубов, никакого бритья. Он был движим лишь одной идеей, и ничто сейчас в этом мире не было ее важнее.

Изначально он даже не отдавал себе особо отчета в том, что делал. Надевая куртку и обувая кроссовки, он был настолько поглощен нескончаемыми потоками мыслей и впечатлениями, оставленными привидевшимся ночью сном, что даже не успел заметить, как уже стоял у кассы в магазине, держа в руках пол-литра дешевой водки. Он просто действовал инстинктивно, с пустой головой, не вспоминая о том, что нужно было себя сдерживать, что только вчера пытался заново отстроить былую жизнь, и даже слова, сказанные его товарищем на работе, обычно невольно всплывавшие в такие моменты, сейчас глухо молчали.

Вернувшись домой, Валентин разулся, прошел в гостиную, небрежно кинул куртку на спинку дивана и свалился на него, поставив перед этим бутылку водки на столик. Теперь, когда у него было то, чего ему так сильно хотелось, прямота мысли начала к нему возвращаться. То, что ему сегодня приснилось, то, с какими эмоциями он проснулся, и какой осадок у него после всего этого остался, послужило толчком, побудившим его к столь спонтанным действиям. Да, прямота мысли вернулась, но без нее ему было куда лучше. Но, можно было по этому поводу теперь особо не переживать, когда под рукой у него есть эффективное лекарство.