Елизавета Версан - Арьяны. Книга первая

– Вот чёрт! – выругавшись вслух, я пытаюсь зажечь его снова, но ничего не выходит.

Я беспомощно щёлкаю на кнопки, в глубине души понимая, что это бесполезно. Как назло, месяц скрыт плотной пеленой туч, так что даже на расстоянии вытянутой руки невозможно разглядеть хоть что-то. Я принимаюсь обыскивать карманы на наличие чего-нибудь полезного, но всё что удаётся найти – это складной нож.

Сердце неистово бьётся о рёбра. Я чувствую, как тревога стремительно расползается по всему телу, затуманивая разум. Что-то явно не так. В этом лесу. В этом районе. В этом чёртовом городе! И стоило только мне подумать об этом, как за спиной раздаётся хруст веток. Я слышу чьё-то рваное дыхание совсем близко, всего в паре метров от себя. Оно медленно приближается. Ещё немного и…

– Есенина!

Мой бок тут же почувствовал острый локоть Лизы. Я распахнула глаза и обнаружила стоящего надо мной преподавателя психологии.

– Анна, может быть, в Москве этому не учат, но у нас здесь, в провинции, на парах спать не принято.

Я сразу ощутила на себе двадцать любопытных взглядов, включая нашего психолога, Владимира Андреевича. Кажется, он невзлюбил меня с первого занятия. Наверное, не нужно было говорить, что этот курс мне знаком. И вступать в спор с преподавателем относительно некоторых научных взглядов тем боле.

– Ты почему меня раньше не разбудила? – шикнула я на Лизу, когда Кривцов отошёл подальше от нашей парты.

– Я пыталась, честно. Но ты вообще не реагировала.

– Наверное, пить чай с соседями до утра – не лучшая идея, когда занятия в универе с восьми.

– Очевидно, – поддакнула она и уткнулась в конспекты.

Пять минут под дождём – не самый длинный срок ожидания автобуса. Со скупой надеждой на то, что мне хоть немного стало везти, я протиснулась между людьми и встала возле окна. По стеклу сползали крупные капли дождя, размывая пейзаж ночного города. Прекрасная атмосфера для размышлений. В такие минуты я любила думать о чём-нибудь хорошем, например, о новой статье, или, на крайний случай, блуждать по коридорам воспоминаний. Но сегодня все мои мысли занимал тот странный сон. Было в нём что-то такое… Ощущения слишком реальные, и это не давало мне покоя. Такое странное чувство, будто я уже видела где-то это место, и, очевидно, во сне полностью отдавала себе отчёт, зачем пришла в этот лес. На реальную меня это совсем не похоже. Я не из тех, кто кинется ночью в тёмный лес. Это не в моём стиле. В моём стиле держаться как можно дальше от всего необъяснимого, избегать всяческих волнений и экстрима. Быть… обычной. А в этом сне я была другой. Той Аней, которая в детстве, приезжая к бабушке за город, возглавляла походы в заброшенные дома и к старой дамбе, о которой местные старожилы складывали легенды. Но эта девочка исчезла много лет назад, переехав в Москву и став образцом рациональности и порядка.

Из цепких оков лабиринта мыслей меня вырвал голос диктора, объявляющего остановку.

«Так, через две мне выходить», – подметила я мысленно и обернулась, чтобы просчитать план маршрута через толпу людей, но к своему счастью, обнаружила совершенно пустую площадку позади себя. Радуясь такой удаче, я спокойно отвернулась обратно к окну.

Всего лишь на одно короткое мгновение мои пальцы оторвались от поручня, но в эту самую секунду автобус дёрнулся и резко затормозил, и, конечно, моё тело по инерции отклонилось назад. Я уже приготовилась встретиться затылком с твердой поверхностью, но меня вовремя поймали чьи-то сильные руки – в пяти сантиметрах от моего испуганного лица оказался тот самый таинственный незнакомец из пиццерии.

– Вы в порядке? – вежливо осведомился он, возвращая меня в вертикальное положение.

– Да, спасибо. Вы очень… эм, хорошо среагировали, – неразборчиво выпалила я, едва оправившись от шока. – Боюсь, мой череп не выдержал бы столкновения.

Он с улыбкой пожал плечами и, наконец, выпустил меня из объятий.

– Я когда-то занимался танцами. Привычка спасать девушку от паркета.

Через пару метров двери с шипением открылись, и мы одновременно нырнули под проливной дождь.

– Вы тоже здесь живёте?

Мне очень сильно хотелось разглядеть поближе его лицо, но оно, как назло, было скрыто капюшоном. И, несмотря на то, что несколько коротких секунд мы находились очень близко друг к другу, я не смогла уловить деталей. Единственное, что врезалось в память – это глаза. Нефритовые, удивительно красивые глаза.

– Да, в третьем корпусе.