Ей очень понравилась фраза о «тесном круге». Очень умно прозвучало, когда она сказала:
– Тэкс Дэргем, я приняла тебя в мой тесный круг.
– Половина Нью-Йорка принадлежит к твоему тесному кругу, – подумал он. Вздохнул и промолчал – какой смысл спорить с Гвинни Брискоу?
Затем она предъявила ему свои требования. Он должен сейчас же узнать, кто на сегодня лучшие, самые лучшие фотографы. С ними он должен вступить в переговоры и с каждым договориться о визите на завтра после обеда.
– А если они в это время уже заняты? – возразил он.
– Ты всегда сам себе придумываешь затруднения! – крикнула она. – Если они заняты, то должны этим своим клиентам отказать. Это ведь совершенно ясно. Разве ты сам не мог до этого додуматься?
Все, что бы Гвинни ни приказывала, было по-детски легко и бесконечно просто. Это Тэкс Дэргем знал по опыту. Но когда он начинал её желания осуществлять, они требовали огромных усилий. При помощи телефона ничего добиться было нельзя. Кто из уважающих себя фотографов унизится до телефонных переговоров? Надо ведь переснобить снобов!
Тэкс мог переговорить только с секретаршами. Они отвечали, что, может быть, недели через четыре…
Он бегал по лестницам вверх и вниз, ждал часами, ухаживал за принимающими клиентов дамами, подкупал их и, в конце концов, устроил то, чего хотела Гвинни. Само собою разумеется, втридорога! Это отняло у него все время. С огромным трудом он поспел на следующий день к обеденному часу в «Plaza».
– Я уже пять минут жду тебя, – встретила она его упрёком.
– Но, Гвинни, – обратился он к ней, – ты ведь на самом деле торопишься. Ты велела мне быть к половине второго, а теперь только…
Она перебила:
– Все же ты должен был придти раньше. Не заставляют даму ждать одну.
Сошла Эндри Войланд. Они отправились в столовую.
– Это Тэкс Дэргем, – представила его Гвинни. – Он в полном вашем распоряжении, когда вы только ни пожелаете. Не так ли, Тэкс?
– Конечно! – пробормотал он. Ещё недоставало, чтобы и эта дама пользовалась им, как мальчишкой на побегушках!
Конечно, он не сказал за столом ни одного слова, впрочем, и Эндри Войланд – тоже. И Гвинни обнаружила некоторое стеснение. Разговор вышел очень натянутый. «Дама-то довольно скучна!» – подумал Тэкс.
Когда Гвинни налила себе четвёртый стакан ледяной воды, Эндри отняла у неё графин.
– Теперь довольно, Гвинни! – засмеялась она.
Тэкс прислушался: это ему понравилось. И он вовсе раскрыл глаза и уши, когда Гвинни отставила полный стакан и сказала:
– Простите, я не знала, что вам это не нравится.
Он подумал: «Она, может быть, и скучная, но у неё разумные взгляды».
Эндри рассматривала изящного юношу. Она была рада его присутствию – это оберегало её от излияний Гвинни. Она почувствовала, как это комично – красавец Тэкс в роли старой дамы для соблюдения приличий между Гвинни и ею! Она не смеялась, а хотела только одного – снова очутиться одна в своей комнате. Дэргема ей было жаль за его беспомощную зависимость и полнейшее непонимание. Жалела она, несомненно, и Гвинни. Та выглядела восхитительно, как игрушка, как прекрасная, ослепительно чистая куколка – но такая, которая может сильно любить и сильно страдать! Эндри охотно пожала бы ей руку, слегка приласкала бы её. Но она на это не решалась. Мало ли что натворит Гвинни в ответ, несмотря на присутствие Тэкса Дэргема и на заполненный посетителями ресторан? И в конце концов – если уж она кого-то хотела жалеть, то не начать ли с себя? Душевные страдания этих двоих, быть может, и велики. И все же они могут пройти. Она же, Эндри Войланд, вступает на неизвестный путь, по которому до сих пор ещё, со дня существования мира, не шёл ни один человек.
Они поехали к фотографам, сперва к Арнольду Генте, затем к барону де Мейеру и Николаю Меррей. Тэкс дивился: не Гвинни снималась, а лишь одна мисс Войланд. Барон де Мейер оказался упрямым. Он не допускал никого постороннего в комнату для съёмок. Гвинни и Тэкс должны были дожидаться в приёмной.
– Слушай, Тэкс, – сказала Гвинни, – ты должен её попросить, чтобы она разрешила снять нас с ней вдвоём.
– Спроси её сама, – отвечал Дэргем.
– Нет, нет, – воскликнула она, – это неудобно. Это выйдет неприлично, увы! Ты должен сделать, как если бы это исходило от тебя. Если она разрешит, ты получишь один снимок.
Это тоже был не очень ценный подарок. Её фотографий у него уже накопилось до двадцати. А на что ему карточка той, другой? Но именно эту карточку Гвинни и считала каким-то необычайным подарком. Он пристально посмотрел на неё: кто такая эта дама, к которой Гвинни Брискоу чувствует столь безграничное почтение?
Читать дальше