Константин Малахов - Последний сон

Её призрак был все ещё на месте, но стал уже более прозрачен.

– Юля, Юля! – крикнул Макс подбегая. Он находился буквально в пяти шагах как почувствовал неприятное обвивание своей ноги. Что-то её держало. Это оказался электрический провод, вырванный из слайсера стоящего рядом. Конец с вилкой был по–прежнему воткнут в розетку, оборванный же искрился и извивался, словно кобра под дудочку факира. Макс понял, что сейчас произойдет, но было уже слишком поздно, Провод вцепился электрическими зубами ему в бедро, тело пронзил резкий импульс. Очень больно. Он упал, схватившись за укушенное место и увидел потрескивающий искорками конец прямо возле лица. Через секунду эта змея впилась ему в шею и свет померк.

– Мужчина, сюда нельзя! – голос ворвался в темноту сознания Макса, пробуждая его.

– Пьяный что ли? – продолжал возмущаться все тот же голос, принадлежавший женщине.

Перед глазами была грязная поверхность плитки. Макс, до конца ещё не очнувшись, даже удивился. Вот только недавно, когда он бродил по магазину, пол казался вполне себе чистым. А теперь он видит на светлых плитках пятна, на некоторых отколоты кусочки. Цементный шов между ними весь в микроскопических кратерах. Наконец сознание полностью возвратилось, и он поднялся с пола. Шею неприятно потянуло. Нога болезненно зудела.

– Глухой вы что ли.

Максим наконец повернулся в сторону голоса.

Уперев руки в бока, рядом стояла крупных размеров женщина в рабочем переднике. Её взгляд был полон ярости, ну просто львица на охране своей личной территории.

– Простите, – проговорил Макс и попытался улыбнуться. Мышцы ноги вновь пронзил спазм, заставив его лицо поморщиться и приложить руку к больному месту.

Продавщица еще несколько секунд сверлила Макса взглядом, который затем перевела вниз. Оказалось, его корзинка с покупками была целой. Упаковка пива, бутылка вина (он брал и вино?), различные закуски. Женщина обреченно вздохнула и больше ей ничего не надо было говорить, её мнение уже сформировалось.

В другой день Макс мог бы смутиться или отшутиться по этому поводу. Но сейчас его имидж в глазах окружающих не имел никакого значения. Вообще мало что имело значение, кроме произошедшего в магазине. Кроме Юли.

Взяв корзину с нехитрым набором, он пошёл побыстрее на выход. Клоун стоял на своём изначальном месте и гадко улыбался. Максу очень хотелось обернуться к нему. Было чувство, что эта картинка подмигнёт или подаст какой-то знак. Супермаркет жил обычной своей рутиной, даже людей стало вроде бы больше. Макс оплатил покупки и вышел на улицу.

Солнце уже плавно спускалось к горизонту и Макса это сильно удивило. Он поехал к доктору практически сразу после завтрака. Побыл у него с час, не более. Взглянул на телефон – семь часов вчера! Сколько длился этот его бой в магазине? И был ли он вообще? Может снова игра воображения, неожиданный приступ и он просто валялся за витриной, словно забытый товар. Максу закралась мысль сходить и попросить запись с камеры наблюдения. Но, во–первых, её могут и не дать обычному клиенту, а во–вторых – с каким объяснением? Нельзя ли посмотреть, не валялся ли я у вас за витриной последние шесть или восемь, или сколько там часов?

Макс сунул телефон обратно в карман и почувствовал ещё один предмет. Кусок плотной бумаги.

Билет.

Он снова крутил его перед носом. И здесь тоже нарисованный клоун. Это безумное совпадение или знак. Не проверишь – не узнаешь.

Парк располагался в старой части города. Эти районы начинались на холме, стекая вниз, образуя множество спусков и подъёмов.

В одной из низин протекала река и, судя по заржавевшим отметкам глубиномера, висевшем на левом берегу, когда-то поднималась очень высоко. Метров на десять выше, чем была сегодня. Тонкая полоска воды пересекала и парк, уютно затерявшийся между современными многоэтажными стенами вверху и раскинувшимся частным сектором пониже. Единственная, выдававшая его деталь – колесо обозрения, прозванное в народе «чёртовым». С него открывался панорамный вид на город и на соседствующий с парком пивзавод, красневший своими кирпичными цехами. В стене, напоминавшей уменьшенную копию кремлёвской, были окна для продажи продукции на разлив. Очередь там обычно собиралась не менее короткая и счастливая, чем в кассу аттракционов.

Макс заходил в парк осторожно. Осматривался. Со стороны могло показаться, что он кого-то ищет и отчасти это было правдой. Только вот Макс сам не знал, что он хочет увидеть. Вечерний парк был ещё красив. Заходящее солнце смягчало контуры предметам, дорисовывая им ореол. Деревья весело шуршали листьями, издалека доносился смех. Макс отметил про себя отсутствие людей. По крайней мере, он никого не увидел. Нет, где-то там, за деревьями, шумела машинами дорога, в конце центральной аллеи виднелись несколько силуэтов, но вокруг него самого ни души. Парк был, если откровенно, не бог весть какой Диснейленд. Помимо колеса обозрения насчитывалось несколько однотипных каруселей. Бугрились рельсами маленькие американские горки. В большой палатке виднелась стойка тира. Комната страха тоже наверняка имелась. Но тем не менее, летним вечером здесь должны были слоняться люди, которых сжимали стены квартир и офисов. Тут можно купить детворе сладостей и дать денег на развлечения, а самому, в нарушение закона, попить пива на лавочке или просто расслабиться, поболтав с подругой. Однако аттракционы были выключены, поверхности для сидения свободны. Словно это был действительно особый день.