– Собирайся, поехали…
Мама оставила брата за старшего и строго наказала следить за мной. Затем вышла из квартиры в сопровождении врачей. А отчим, отпросившись у своего начальника, приехал домой. И вот мы втроём сидим и переживаем за мать. Телефона у нас нет, чтобы позвонить в больницу и узнать, как у неё дела. И тогда отчим решает сходить к бабе Римме. Вернувшись, сказал, что в семье пополнение. Мы с братом счастливы, у нас теперь сестрёнка есть! Отчим оставил меня с братом дома, а сам поехал к матери в роддом. Пока его не было, мы с братом бесились от радости. Мы прыгали, били друг друга подушками, орали. И вот ближе к вечеру отчим вернулся от мамы. Настроение у него подавленное. Не говоря ни слова, он прошёл на кухню, разогрел нам покушать, наложил мне и брату, а сам пошёл в зал и лёг на свой диван.
Два дня прошли быстро, и всё это время Андрей был с нами. Через бабу Римму узнаём, что маму сегодня выписывают. Отчим собрался быстро и поехал в роддом за мамой. В ожидании сестрёнки я с братом места не находил в квартире. И тут замочная скважина зашумела, дверь открывается и входит Андрей. За ним мама. Мы с братом сразу же повисли от радости и всю маму расцеловали. Она была обессиленной, но виду не подавала, тоже нас обняла и расцеловала. А сестрёнка осталась в больнице, так как родилась больной и очень рано. Позже мы все стали думать над именем сестрёнки и решили назвать её Томой.
Проходят часы, дни, недели. Мама ездит в больницу и проведывает Тому, проводит с ней время и возвращается обратно домой, к нам. И так долгое время. Пока из больницы не сообщили, что Тома умерла. Мама впадает в депрессионное состояние, её лицо окутывают слёзы. Отчим успокаивает мать, но это не помогает. Мы с братом, глядя на маму, тоже начинаем плакать, прижимаясь к ней. И вот нас оставляют у соседки бабы Риммы, а сами поехали в больницу за Томой.
Баба Римма – очень старая женщина, ей девяносто лет. Она пережила всех своих родственников, даже детей своих. Поэтому живёт одна в своей трёхкомнатной квартире. И, возможно, именно поэтому разговаривает сама с собой. И как только мы с братом к ней вошли, баба Римма тут же усадила нас на свой пролёжанный диван перед телевизором, а сама пошла на кухню заварить нам чаю. Вот сидим мы с братом и ясно слышим, как на кухне баба Римма с кем-то разговаривает. Я Славе говорю:
– Она сейчас всю жизненную энергию из нас высосет.
Брат заулыбался и сказал:
– Вампирша!
Пока сидели так, шутя, разговаривая, пришла баба Римма с чаем на подносе.
Отчим с мамой вернулись поздно вечером и сразу же забрали нас. Глядя на маму, она неузнаваема, такой её никогда мы не видели. Она с нами не разговаривает, а всё время пускает слёзы по лицу и молчит.
На следующий день к нам приехали тётя Галя, бабушка, Валерка и Лена. У нас квартира маленькая, и разместились так: взрослые в комнате, что ближе к кухне, ну а мы в дальней комнате – моей с братом спальне. А дядя Олег не приехал, так как был с мужиками на рыбалке, и с ним не было связи.
И вот на третьи сутки после смерти Томы отчим рано утром уезжает куда-то. А мама начала одеваться во всё чёрное. Все зашевелились. Только мы четверо были вместе и порой подшучивали друг над другом. Но при взгляде на взрослых, на их унылые лица нам становилось не по себе. Особенно мама была вообще неузнаваемой. В ней ни капли жизни, один лишь негатив. Она рыдала и рыдала. Тётя Галя в зале, где взрослые спят, поставила посреди комнаты два табурета, позаимствованных у нашей соседки. Примерно в обед приехал отчим с духовым оркестром и привёз Тому в маленьком бархатном гробу. Он занёс её домой и положил на те самые табуреты. Гробик маленький, а в нём лежит Тома. Мама, глядя на свою доченьку, стала истерить, кричать. И её никто не мог успокоить. Тётя Галя, сбегав к бабе Римме за нашатырным спиртом, дала маме понюхать. Вроде как и пришла в себя, но всё же маму вывели на улицу вдохнуть свежего воздуха. А с нами всё это время бабушка наша, и от нас она не отходит. Я с братом хотел вслед за мамой выбежать на улицу, но бабушка не дала, сказав:
– Не надо, дайте матери побыть одной.
Видя Настино состояние, Андрей сейчас же принимает решение ехать на кладбище. Вынося Тому из подъезда, мама увядала.
– Доченька, доченька моя.
Но не истерила. Андрей погрузил маленький гробик в микроавтобус, и я, брат, Валера, тётя Галя с мамой тоже в него залезли. А духовой оркестр погрузился в рядом стоящий автобус пазик. И мой друг Стёпа со своею сестрой Женей. Они гуляли во дворе и всё это видели. Зная меня, семью мою, решил с нами съездить, попрощаться с Томой. И вместе с бабушкой и Леной тоже сели в пазик. И вот медленно поехали на городское кладбище. Ехали минут двадцать. Когда остановились, оркестр вылез первым и начал сразу же играть душераздирающую траурную музыку. От этой музыки аж мурашки по телу бежали. Все стоят у могилы и смотрят, как отчим с напарником несут маленький гробик. Подойдя к табуретам, аккуратно положили Тому, и сразу все вокруг неё стали собираться. Цветы, венки, слёзы. Все стоят и смотрят. А мама начала опять истерить. Да так, будто в неё бес вселился. Бабушка, тётя Галя, отчим стали маму успокаивать. Но это не помогало. Тогда Андрей отдал приказ… Прибив гвоздями крышку гроба, на канатах медленно спустили гроб в могилу. Успокоившись, мама подошла к могиле, взяла в руку горсть земли и кинула, произнеся со слезами на глазах:
Читать дальше