Андрей Сиротенко - Сон, ставший жизнью

– Здесь не так надо! – прокричал я, хотя мой друг находился на расстоянии вытянутой руки.

Внезапно я понял, что однажды видел нечто похожее во сне. Там не было убитой бабы Юли или её внучки, но вот человек с ножом, шедший в мою сторону, точно был. Мёртвый. Он неумолимо приближался и размахивал блестящей сталью, сопровождая свои движения старческим кряхтением. Я пытался с ним поговорить, но, естественно, потерпел фиаско. Тогда я схватил длинную кочергу, стоявшую у печки и, похоже, ещё не успевшую остыть, и ткнул ею своего противника. Грязный двузубец глубоко вошёл в мёртвую плоть. Эффекта произведенное действие не возымело – человек не пытался выдернуть кочергу, а просто пер дальше. Я швырял в него все, что попадалось под руку, но мертвец неожиданно проворно уворачивался от них. Оставалось диву даваться, откуда в нем проявилась такая подвижность. Мне всё никак не удавалось обезвредить его. На ум приходило множество идей, но что-то мне в принципе не нравилось, а кое-что не работало. Так, например, я бросил в него тлеющее полено из печи, но огонь лишь жалобно зашипел, осыпаясь беспомощными искрами. Сначала я попытался убежать, но расстояние между нами не увеличивалось, а наоборот – сокращалось с удвоенной скоростью. Тогда я и проснулся, так и не найдя выход из трудной ситуации. Думай, думай…

– Стой, – мягко и вкрадчиво сказал я девочке. – Мы не хотим причинить тебе зла.

Глупо, конечно. Внутри себя я разразился громким хохотом. Интересно, как же мы можем причинить ей зло? Мертвецу, которому всё нипочём. Однако девочка остановилась и опустила руки.

– Мы всего лишь пришли за книжкой, – я показал пустым глазницам найденный минутами ранее ценный томик.

– Б-ш-ш-ш-ш… – прошипело создание.

– Нет, это не мы. Твою бабушку убили не мы, – успокоил я её, дважды повторяя одну и ту же фразу и поднимая вверх обе руки.

Степан подхватил с пола сломанную ручку от швабры и, сделав полшага в сторону, находился теперь позади внучки бабы Юли, готовый в каждую секунду, если что-то пойдёт не так, приложить девочку по голове. Я умолк, ожидая какой-то реакции мертвеца на свои слова. Девочка покачивалась влево-вправо, рисуя ножом окружность в воздухе перед собой.

– Ты веришь… мне? – робко спросил я, протягивая вперёд открытую ладонь.

Какое-то время девочка колебалась. А потом… Я едва успел увернуться от пущенного в меня ножа. Лезвие прошло в каких-то миллиметрах от моего лица, обдав смертельным холодом блестящей стали. Остриё оружия вошло в стену по самую рукоятку и задрожало, поскрипывая высохшим деревом и издавая при этом характерный звон. Степан удобного случая для нападения не проворонил. Его сломанная рукоятка опустилась точно на голову девочке. От разительной атаки внучка бабы Юли увернуться не смогла. Половина мёртвого черепа с хрустом отлетела к дальней стенке, открывая нашему взору так называемое серое вещество. Обрадоваться Степан не успел, получив увесистый тычок в грудь, заставивший его отлететь назад и стукнуться головой об пол. Девочка оскалилась и снова повернулась ко мне. Всё бесполезно…

Степан, громко сопя, кое-как поднимался на ноги. Знатно приложила его внучка бабы Юли. Как же решить эту кошмарную загадку? Заговорить не вышло. Убегать тоже нельзя…

– Твоё время ещё не пришло, – медленно и с расстановкой сказал я, повернувшись к девочке спиной и сложив руки крестом на груди. – Слышишь? Ты торопишь события.

Гостья сделала ещё один шаг и замерла, не переставая буравить меня тяжелым взглядом пустых глазниц. Вот только прежней злости в нём уже не было. Не знаю, как объяснить это ощущение. Тем более что взгляд принимала на себя лишь моя спина. Но теперь гостья смотрела не с озлобленностью, а больше с тупой пустотой и чувством безысходности. Ведь оттуда, где была внучка бабы Юли, не возвращаются.

– Уходи… – стоит. – Уходи, я сказал!

Я повысил голос на мёртвую внучку бабы Юли, и по плечам моим пробежался лёгкий холодный ветерок. Девочка исчезла, растворилась, будто и не было её вовсе. Я подошёл к своему другу и помог ему подняться.

– Как ты? – спросил я, рассматривая рану Степана сквозь порванную рубаху.

– Жить буду, – буркнул он. – Синяков, правда, штук пятнадцать заработал… А ещё раны промыть надо, – с заботой в голосе добавил он и потащил меня на кухню, где в любом доме у нас в деревне должна была быть чистая колодезная вода.

Хата бабы Юли не стала исключением. Кухня у неё оказалась весьма уютной и хорошо прибранной. Сюда непрошенные гости не заходили и обрядов мерзких своих не чинили. Широкий обеденный стол был плотно придвинут к стене. На нём ровным рядом располагались тарелки, кружки, хлебница и небольшая коробка для ножей, ложек и вилок. Внутрь стола мы залезать не решились. Там, по всей видимости, должны были лежать продукты: хлеб, сухари… К окну хозяева придвинули небольшую тахту, на которой и сидели во время трапезы. На стене висело прямоугольное зеркало, к левому углу которого был прицеплен какой-то пакет. Под ним на стуле стояла стеклянная банка с водой. Сперва Степан помог промыть ногу мне. Боль тут же поспешила вернуться, закрутившись в икре мощным вихрем. Нога ниже колена превратилась в сплошной ноющий кусок мяса. Удивительно, на самом деле, что яд удалось победить обычным прижиганием…