Дан Берг: Божинский Франкенштейн

При этих словах раби Яков оглядел свою паству красноречивым взглядом, многозначительно поднял вверх указательный палец правой руки, а потом с благодарностью обнял за плечи рассказчика.

– Слушайте дальше, – произнес ободренный раби Меир-Ицхак, – трудился у Давида отличный парень, на все руки мастер и красавец в придачу. И невесту он себе нашел замечательную – девушка трудолюбивая и милая видом. Они справили свадьбу, и Давид радовался за своего трудягу и его избранницу и пожаловал молодым отменные подарки. И вот, не про нас с вами будь сказано, благодарные мои слушатели, приглянулась Давиду жена наймита. Вы уж, конечно, догадались, что работника завали Урия, а новоиспеченную супругу – Батшева. Совпадения только кажутся нам случайными, а на самом-то деле, в мире царит закономерность.

– Это спорный вопрос, почтенный Меир-Ицхак, – заметил молчавший до сих пор Шломо.

– Не уводи в сторону, Шломо, – сказал раби Яков, – пожалуйста, продолжай, Меир-Ицхак.

– Давид очаровался Батшевой, – сообщил рассказчик, – а что она сама думала о нем, нам не ведомо. Как бы там ни было, но Давид возжелал мужнюю жену. Поначалу он жестоко загнал в самую глубину сердца нечестивые мысли и ничего не предпринимал. Но вот, как на грех, случилась срочная надобность уладить важные дела в далекой столице. Для свершения миссии Давид не мог найти лучшего исполнителя, чем Урия. И он отправил молодожена в трудный путь.

– Выбор пал на Урию случайным образом? – поинтересовался Шмулик.

– Спроси, лучше у Шломо, что он думает об этом, – ответил Меир-Ицхак, – я же уведомляю вас, хасиды, что случилась мерзость между Давидом и Батшевой, опять же не про нас с вами будь сказано.

– Не удивлюсь, если далее мы услышим, что в пути случилась беда с Урией, и он погиб и не вернулся в Добров, – с улыбкой заметил Шломо.

– Мне нечем тебя удивить, Шломо, – сказал Меир-Ицхак, – именно так и случилось, как ты предположил – умер и не вернулся Урия. Да только дело-то не так просто. Надо заметить, что не было у Урии братьев, и никто не мог продолжить род его, женившись на Батшеве.

– Целых полтора года не приходили вести о пропавшем, – добавил рассказчик, – наконец, узнали в Доброве, что Урия попал в плен к разбойникам, и они убили его. Тем временем, пока тянулось соломенное вдовство Батшевы, она трудилась у Давида заместо мужа. Вскоре после того, как дошло до города печальное известие, стал округляться у Батшевы живот. Честный Давид немедленно взял в жены свою работницу, и та родила дочь.

– Что случилось четверть века тому назад, то быльем поросло, – глубокомысленно заметил Шмулик.

– Ошибаешься, мой юный друг, – возразил раби Меир-Ицхак, – страдал и страдает Давид. Он кается в свершенных грехах, а судьба не щадит его. Дочь засиделась в девушках, да, видно, так и не выйдет замуж дитя порока – никому не нужна такая жена. Других детей не родили Давид и Батшева, и не видать им внуков. Благородные наши обыватели неохотно ведут дела с преступившим Заповеди, и уж не так богат Давид, как в дни молодости. Кары, что свалились на голову его – честно заслужены им.

– Нет ли у него других несчастий? – поинтересовался Шломо.

– Есть! – воскликнул рассказчик, – те бедствия, что претерпевает Давид на виду у всех – ничто, в сравнении с горем, спрятанным в сердце его. Он винит себя в смерти Урии. Он истинно покаялся, но знает, что никогда не вернется к нему душевный покой, которого он вожделеет, и Урия тоже не вернется. Давид проклинает минуту, породившую в голове его негодную мысль, и клянет грешные дни, когда уступал зуду грязной похоти. “Я хотел бы прожить свою жизнь иначе, да разве возможно это?” – так сказал он мне однажды, и слезы покатились из глаз его.

– Вот видите, хасиды, – сказал раби Яков, – по праву наказан Давид, и не будет ему в этой жизни снисхождения. Пусть теперь надеется на милосердие Небес – вдруг примет во внимание Высший суд искренность Давида и не отправит его в ад. Я думаю, рассказ раби Меира-Ицхака дошел до ума и сердца каждого из вас.

Хасиды встали со своих мест, по очереди пожали руку раби Меиру-Ицхаку, поблагодарили Голду за славный суп, попрощались со своим цадиком и разошлись в задумчивости.

Глава 3 Игра в кости

1

Шломо любил прогулки по берегу Днепра. Забредешь подальше, Божин останется позади, сероватая голубизна реки успокоит глаз, вдали зазеленеет лес. Думай сколько хочешь. Размышления обновляют ум, рассеивают мрачное настроение, поднимают дух. Лучше всего гулять в одиночестве, но для смышленого попутчика Шломо рад сделать исключение и вступить в разговор.