Елена Кёрн - Француз

– Ты готов? – Спросил он, ответив на молчаливое приветствие вошедшего.

– Как всегда мессир. Только жду вашего приказания. – Спокойный глубокий голос ворвался в пространство комнаты. Вольмир поморщился как от дольки лимона.

– Мой друг, не мог ты убрать пафос из своей речи. – Онаре только слегка улыбнулся уголками губ. Да, он знал, что Воль очень прост в общении и в жизни. Но предпочитал соблюдать протокол общения. И Вольмир при всей своей брезгливости к правилам высшего света был за это ему признателен.

– Куда сударь изволит сейчас направиться? – Оноре слегка поклонился.

Вольмир наконец оторвался от окна и сказал:

– Я думаю нам стоит направиться в ресторан "Божоле", там отменно кормят особенно по утрам.

– Уже обед мессир. – С лукавой улыбкой ответил Оноре.

– Вот как! – Удивился Вольмир. Но тут же продолжил.

– Тогда тем лучше. Обед там шикарней, чем завтрак. – Он решительно направился в прихожую, по пути Оноре подал ему трость и шляпу. Вольмир предпочел сегодня надеть черное кашемировое пальто с вышитыми вензелями.

Выйдя на улицу он надменным взглядом оглядел улицу. Она в это время оказалось пустынной. Он остановился, ожидая Оноре. Не прошло и десяти минут, как его друг и помощник вышел за ним.

– Пройдемся?… – Оноре лишь кивнул в знак согласия.

Они медленно пошли по тротуару, карета же ехала следом. Тишину дня разрывало цоканье копыт лошади. Вольмир смотрел в пространство, о чём-то раздумывая. Пушистый снег обильно падал на мостовую а сильный мороз сковал камень и воду. Редкие прохожие стали попадаться уже через квартал. Они пробегали мимо гуляющих, не смотря им в лицо, спеша по скорее добраться до теплого помещения.

– Эта погода мне напомнила один случай из моей прошлой жизни. – Неожиданно произнес он. – Я расскажу тебе при случае.

– Мессир может уже сядем в карету, а то снег совсем Вас запорошил. – Оноре чуть приостановился. Вольмир не стал возражать и легкой поступью переместился в карету. Кучер цокнул языком и лошадь пошла лёгкой рысью.

В ресторане "Божоле" сегодня был аншлаг, ну а как же иначе, в отдельном кабинете обедал мессир Вольмир с помощником. Вольмир презрительно смотрел на людей, которые готовы сделать всё что угодно, чтобы прорваться в ресторан и хоть краем глаза посмотреть на него.

– Посмотри на них Оноре, настоящий зоопарк. А я редкое экзотическое животное для них. – Презрительно бросил он, кладя очередной кусок сочной баранины в рот.

– Вы слишком строги к обществу, мессир. – Тут же возразил Оноре.

– Общество как ребенок, чем кормят и развлекают ребенка, таким он и ставиться когда взрослеет.

– Ты прав, мой друг. Прав как никогда. Но это общество давно стало деградировать. Разве ты не видишь ханжество и мещанство, которое скрывают за аристократизмом и умными речами. – Оноре молча, продолжал обедать. Вольмир продолжил:

– Посмотри на них. – Глаза его излучали презрение – Ты думаешь, если бы у нас не было денег и значимости они посмотрели бы в нашу сторону?… Они даже не плюнули бы в нашу сторону. А сейчас они готовы унижаться и прислуживать, лишь ухватить кусочек шлейфа славы и известности.

– Ты прав, Воль. – Наконец отозвался Оноре. – Но мир несовершенен. Да, он стремится к совершенству, но в нём мало рождается таких людей как ты, или похожих на тебя. Поэтому ему приходиться карабкаться самому по скользкой лестнице совершенства.

Вольмир горько усмехнулся. Часы пробили шесть часов.

– Мы с тобой засиделись. Пора возвращаться. У меня сегодня назначена поездка в оперу. Открытие сезона, знаешь ли… – Вздохнул Вольмир.

Оноре усмехнулся и подозвал официанта, попросив счет для оплаты.

Опера в этот день началась с опозданием на полтора часа. Актёры перенервничали, когда прибыл кронпринц нервный апогей растекался не только за кулисами, но и в зале. Кронпринц сел на своё место и махнул перчаткой. Занавес поднялся, и началась опера. Нервы наложили свой отпечаток, и начало оперы скомкалось. Все кто был в зале, поглядывали, на принца, натянуто улыбаясь, и бросали быстрые взгляды на ложе, мессира оно было тёмным.

Вольмир вошёл в оперу через черный ход тихо поднялся в ложе и попросил её не освещать, как это было положено. Одет он был в черный фрак и такую же рубашку с манишкой. Поэтому внутри ложа его трудно было заметить, зато ему всё было прекрасно видно. Он откинулся на спинку кресла и стал получать удовольствие от двух спектаклей, того что был на сцене и в зале.