Андрей Елисеев - Егор жених ведьмы. Сказка

«Ведьма!!» – услышал он голос в своей голове.. Час пробил. Разрываемый на двое, не отводя глаз, он подошёл к девушке и спросил – «Кто-ты?» Она стала вдруг серьёзной, но даже это не шло в укор её красоте. Внимательно глядя прямо в глаза, красавица чётко произнесла: «Я Устинья. Я ведьма!» Егор, опустив голову в низ, упал на землю, скрученный душевной болью и той ужасной правдой, которая всё это время тихо шла за ним по пятам. А сейчас, от куда-то из своего укрытия бросилась, навалившись всем весом. Девушка подошла к нему и запустила свои пальцы в русые кудри охотника. Ясно произнося каждую букву сказала ему на ухо: «Оглянись вокруг..» Егор привстал и безразлично, но послушно поглядел в четыре стороны света. -«То, что ты видишь – это всё, что у меня есть. Я клянусь всей собой и тем, что у меня есть, что никогда не гнала мор в ваши деревни. Не проливала дожди, что бы сгнил хлеб. Тот ноябрьский ветер, пробирающий до костей – дело не моих рук. Ты веришь мне?» Егор встал и внимательно посмотрел ей в глаза – озёра света, в которых отражалось небо летнего утра. Выдержав паузу, девушка снова сказала -«В моих словах нет лжи. Я даю тебе слово, что если ты не поверишь, а решишь связать меня и отвести к себе в деревню на суд – я не стану противится и сама укажу тебе дорогу домой». По её щеке потекла слеза.

Егор ещё раз взглянул в глаза ведьмы. И в этот миг что-то внутри пробилось сквозь непроходимый бурелом из сомнений и противоречий. Что-то открылось и выпорхнуло на волю. С несгибаемой верой Егор мог сказать, – она не имела возможности быть источником тех бед, что привели его сюда.

«Это и есть мой дом!!» – закричал он так, что эхо зычным раскатом, порвав паутину входящего в свои права полуденного зноя, углубилось в непроходимую чащу старого леса. Всепроникающее счастье переполнило юного мужчину изнутри. Обхватив колени Устиньи, он, не чувствуя под собой земли, поднял её и стал кружить над собой. Устинья, исполненная света, смеялась, обняв нежными руками его кудрявую голову. А когда Егор опустил её на землю, девушка тихо сказала: «Пойдем, я должна тебе обо всем рассказать».

Они вошли в казавшийся таким родным и близким дом и сели за стол друг напротив друга. «Я не помню своих родителей» – произнесла Устинья, – «Но абсолютно точно знаю, что меня украли – и знаю кто это сделал. Таких людей как она не было и нет на этом свете.. Одна только мысль об упоминании её имени вслух, вселяет животный страх и потусторонний ужас – Гнилодуха.»

Егор почувствовал как его прошиб пот, картина происходящего перед глазами делала отчаянные попытки сместится в какое-то другое измерение. Там свистел холодный ветер и застревая в чёрных голых ветвях безжизненного октябрьского леса шептал на разные голоса такие вещи, в которых Егор сам себе боялся признаться, а из чащи на него ухмыляясь смотрела совершенно чудовищного вида гримаса. Ему потребовалась вся его воля что б отвоевать себе обратно чувство реальности.

Девушка как бы не замечая этого продолжила «Она несла смерть всюду, где появлялась. И не было силы, способной сломить и повергнуть её. Люди отовсюду бежали как от пожара. Она была кошмаром для всех живущих.. К счастью ничто не вечно. И злая колдунья медленно, постепенно, но неотвратимо старела, с годами чувствуя свою уязвимость. Ощущая неизбежность кончины, она решила совершить жуткий, отвратительный ритуал. Ведьма стала искать древние книги и в одной из них нашла то, что ей нужно. В глубине тёмных подвалов и библиотек провела она ни один год, пока в одной старинной рукописи не отыскала секрет продления жизни за счёт непрожитых лет невинного младенца. Но в этом колдовстве была одна оговорка, приведшая стареющую ведьму в бешеную ярость. Она должна была научить ту, у которой отберёт потом душу всему, что знала сама.. Можно сказать, что она обязана была передать все свои знания, для того, что бы отнять их потом вместе с мгновениями непрожитых лет..

Меня растили как скот на убой, но я впитывала все тайны и секреты этого мира будто губка. Я словно была создана для этого. Это нравилось ведьме, но вместе с тем, она чувствовала волнение и порой даже тревогу, перерастающую в страх, от того, что я была слишком способной для своего возраста.

Мне нравилось учится, я чувствовала тягу к знаниям подобного рода. И вот случилось так, что собственная любознательность, придя в восхищение от усердия, что я проявляла ко всем без исключения наукам, решила сделать подарок, вскоре спасший мою жизнь..