Кристофер Голден - О святых и тенях

— Вонючий япошка, — тихо проговорил он.

На лице у него гуляла плотоядная улыбка.

Кулак Ричи пронесся по воздуху со скоростью молнии. Он уже не раз проделывал это и был уверен в успехе… Кулак угодил в… пивную кружку.

Она разбилась. Впрочем, если бы она не разбилась от этого, она разлетелась бы вдребезги от его дикого крика.

Его противник выставил кружку навстречу кулаку таким коротким движением, что Ричи не заметил этого. Он метал в лицо японцу, а тот очень быстро сделал шаг в сторону.

— Ошибочка, — тихо проговорил Шенг.

Вокруг собирались зрители.

Большинство из них не говорили по-английски, но жалобные стоны Ричи, принявшегося трясти окровавленной рукой, в перевода не нуждались.

— Я не япошка У тебя осталось две попытки.

И он улыбнулся. Именно его улыбка доконала Ричи.

— Китаёза! — завопил Ричи.

Пролетев несколько футов, отделявших его от жертвы, он рухнул на живот на деревянный пол клуба, задыхаясь от ярости.

— Нет, — ответил Шенг, спокойно усевшись на табуретку у стойки бара. — Я не китаёза Осталась одна попытка.

Ричи встал, пытаясь набрать побольше воздуха в легкие. Больше, чем скорость и реакция, его потрясло спокойствие и уверенность азиата Нужно быть очень смелым человеком, чтобы повернуться спиной к такому громиле, как он.

Это было унизительно. Не только то, что подонок с ним сделал, но и то, что он посмел повернуться к нему спиной! Такого, черт подери, просто не бывает. Это не могло случиться дома, потому что дома ни у кого нет такой выдержки.

Громко топая, он подошел к козявке сзади, ожидая, что тот обернется. Но он не пошевелился! Он все так же не обращал на Ричи никакого внимания, словно его там и не было. Словно он умер.

— Вьетнамский вонючий член! — выкрикнул Ричи.

Он потянулся к голове Шенга… только в следующее мгновение он понял, что его собственный лоб ритмично бодает деревянный пол.

Ричи распластался на полу и несколько минут лежал, не шевелясь. В глазах у него плясали черные точки, и он ничего не видел перед собой. Он оглядел толпу: красотки, танцоры, Эм-ти-ви на экранах, окутанных дымом, спиртное на столах. Над всем этим ему виделся, будто дурной сон, самый худший в его жизни, этот проклятый азиат, тот, кому не составило труда надрать ему задницу.

Ши-эр Жи-Шенг наклонился над лежащим на полу задирой и прошептал ему на ухо:

— Ты снова ошибся, дружок Ричард.

Длинным ногтем он провел по его щеке, оставив на ней глубокую царапину. Потекла кровь.

У Ричи снова все поплыло перед глазами, он видел только, как толпа расступилась перед Шенгом, как мужчины держались от него подальше. Парочки снова танцевали, и Ричи охватила дикая ненависть, но его враг исчез в толпе. Ему хотелось встать, позвать назад этого ублюдка и разорвать его на куски.

Конечно, он не осмелился.

Примерно через час кровь запеклась на голове у Ричи, толпа к тому времени разошлась. Ричи выпил последний, шестой по счету, стакан, как поднялся с пола Рассвет был не за горами, и единственный ночной клуб в Венеции закрывался. Этот клуб работал только одну неделю в году — во время праздников.

Ричи соскользнул с табурета, постоял несколько мгновений и, натягивая на ходу пальто, направился к двери.

На улице было холодно. Говорят, в Италии тепло всегда, но это все чушь собачья, ее придумали специально, чтобы привлекать туристов. Зимой в Венеции так же холодно, как в Нью-Йорке. Да еще и темно, хоть глаз выколи, а ведь скоро должно выйти солнце. Темно… как бы там ни было. Он ничего не видел, едва различал названия улочек, шел, с трудом переставляя ноги. На город опустился туман. Он клубился в темноте, окутывая редкие фонари, скрывая ближайшие углы и повороты.

— На самом-то деле это был не очень честный-честный поединок-поединок, — услышал он голос из тумана.

Казалось, он звучал ниоткуда и отовсюду одновременно.

— Разве мог болван вроде тебя-тебя отличить ян-линг-линг, который стоит между Тибет-бет и же-чуэн?

Ричи завертелся, глядя по сторонам, словно собака, гоняющаяся за своим хвостом. Он не прислушивался к словам, только к голосу. Особого ума у него никогда не было.

— Впрочем-впрочем, — послышался голос снова, — ты и не должен-жен был угадать-гадать правильно-льно.

И сырой туман заклубился около его головы.

Туман с зубами.

— В этом году здесь собрались все, — сказала Алекс.

В ее глазах Шенг заметил удивление.

— Дерьмо, я видела даже Генгиса, а он самый старый из всех, кого я встречала.