Сборник - Расколбаска

Я направился к двери. И тогда мой взгляд на мгновение задержался. Полуоткрытое зеркало. Оно висело напротив двери. Сквозняк трепал на нем покрывало. Я скинул его на пол и вгляделся в свое отражение. Меня захлестнуло смутное чувство, что это не я. Будто все, что отражалось в нем, было иным.

Подняв с пола покрывало, я поспешил закрыть им зеркало. Тревога и страх одолевали меня. Из покрывала выпала заколка. Я не знал, принадлежала ли она пропавшей служанке или нет. Но мне хотелось думать, что она оказалась здесь совершенно случайно. Хотелось верить, что она просто упала на пол, когда я, не заметив, задел тумбочку покрывалом. Ведь если заколка была там с самого начала, то это было намеком на то, что мой дед в последние дни своей жизни не был настолько безумен.

Воспоминания захлестнули меня бурной волной. Голос деда звучал в моей голове: «Не подходи к зеркалам. Не смотри в них. Никогда».

Волнение переполняло меня. Я побежал по коридорам, сам не зная куда. Ноги сами несли меня.

Осенняя прохлада. Моросящий дождь. Глоток свежего воздуха понемногу развеял состояние дурмана, в котором я находился. Мысли приходили в норму. Дед всегда был со странностями. Очень чтил семейные ценности и традиции. Знал почти всю историю нашего рода. Но стал сам не свой после пропажи жены. Он искал что-то. И то же искал я. Но перед самой своей смертью он знал ответ. Все свободное время он проводил в библиотеке. Значит, там и находятся возможные ответы. И я просто что-то упускал.

Я взглянул на окна дома, которые как-то зловеще теперь глядели в мою покалеченную горем и ослабевшую душу. Что-то в этих стенах хотело уничтожить меня, унести в небытие.

Но я был готов принять правду, какой бы чудовищной и абсурдной она ни была.

Двери за мной закрылись. Другого пути я не видел и не хотел видеть.

Но дела не продвигались. Я практически жил в библиотеке. Искал малейшую зацепку. Но ее не было. Единственное, что было, это сверхъестественный страх перед зеркалами.

Передвижение по особняку для всех я ограничил, как мог. Работы у слуг стало значительно меньше, и новые служащие больше не требовались.

Как и прежде, я слушал голоса ночами, звучащие, словно отовсюду.

Здоровье мое покосилось, как старое дерево, не устоявшее перед бурей. Причиной тому были волнение, недосыпание и спиртное. Поэтому меня стал навещать доктор. Тот самый, который был другом нашей семьи.

С момента исчезновения служанки прошло довольно много времени. Родственников у нее не было, и потому никто не заметил ее исчезновения. Было в этом что-то печальное. Ведь память живет в нас вечно. Но сейчас не осталось даже памяти. Словно человек и не существовал вовсе.

Совершенно отчаявшись, я перенес зеркало из коридора в библиотеку, сорвал покрывало и готовился увидеть любые ужасы. Но на меня смотрело лишь мое отражение. Всего лишь отражение измученного человека. Что в конечном итоге усыпило мою бдительность.

Однажды ночью мое самочувствие резко ухудшилось, а потому я попросил послать за доктором. Он поспешил приехать, не дожидаясь утра, и был крайне обеспокоен моим болезненным видом. Через некоторое время мне стало лучше. Служанка принесла нам чай.

Доктор был хорошим другом моего деда, несмотря на большую разницу в возрасте, и даже был немного на него похож чертами лица. Он знал моих родителей и меня с самого детства. Возможно, он даже лучше меня знал историю нашей семьи и этого дома. Детей у него не было, и, вероятно, он относился ко мне как к сыну. На меня смотрели его добрые глаза. Он незамедлительно оказывался рядом, если мне требовалась помощь или просто дружеский совет. Я не знал, сколько лет ему было, но, на мой взгляд, уже за сорок.

За чашкой чая разговор проходил в непринужденной обстановке. Доктор был рад, что мне стало лучше. Я расспрашивал его о том, как он живет. Он отвечал и задавал мне встречные вопросы. Столь оживленный разговор поднял мне настроение, впервые за долгое время. Доктор очень любил рассказывать. Вероятно, он мог бы быть прекрасным учителем или даже писателем. Я часто говорил ему об этом, но в ответ он всегда лишь смеялся, как и сейчас.

Не знаю, сколько мы так просидели. Доктор обещал мне что-то показать позже. И уже собирался уходить.

Это был конец.

Конец всем иллюзиям и рождение сверхъестественного ужаса.

Руки вырвались из зеркала позади доктора и схватили его, затаскивая внутрь. Ужас в глазах, крик, застывающий на его губах. Я словно окаменел. Ужас не давал мне сдвинуться с места. На мгновение я справился с ужасом и пытался помочь доктору, чьи руки еще цепляли за края зеркала. За спиной раздался дикий крик. Но я не обращал на него внимания, из последних сил стараясь спасти беднягу из дьявольской ловушки. Но старания были тщетны. И вот уже руки потянулись ко мне, чтобы утянуть в небытие. Я отпрянул от зеркала, упав на пол, и наблюдал, как зеркало снова становится гладким. Из него раздавался хохот. В ушах застыли крики доктора, молящего о помощи. А после все стихло.