Эрвин Грау - Снежный сок. Книга первая

– Стас, я хотела бы предложить тост. Извини, что соком…Ты вино еще не допил?

– Нет, еще полбокала: смаковать люблю. А ты правильно делаешь, что не пробуешь – ты мне здоровая нужна. Тост? Конечно.

– Я хочу выпить за то, чтобы мы вместе, никогда отдаляясь друг от друга, нашли ответы на нашу жизнь, которые бы исключили дальнейшие вопросы. Давай за это.

– Прекрасный тост.

Звон хрусталя прекрасно вписался в окружающую нас мелодию. Виолончели играли вальс, и я не мог не…

– Анют, приглашаю тебя на танец.

– С удовольствием.

Она подала мне руку, и мы закружились в медленном и в то же время таком стремительном танце. Мы смотрели друг на друга и слились воедино. Ее мягкие губы ласкали мою щеку… Я видел ее глаза, утопал в них, целуя свою единственную любовь…

За окном снова пошел снег. Свет старых фонарей отражался в каждой снежинке и падал на лица уже совсем редких прохожих. Вдалеке на прощание мигнул красным глазом последний троллейбус. Наступило время собираться, и я попросил принести счет. В кожаной папке лежал солидного вида чек и две пластинки «Дирола». Молодцы, заботятся о чистоте зубов клиентов. В чеке значилась сумма заказа – тысяча триста рублей, что для бедных студентов было немалой суммой. Незадолго до сегодняшнего дня я решил подработать на вокзале, поразгружать вагоны с цементом, и за четыре дня работы у меня в кармане было четыре тысячи. Я должен был устроить это свидание…

Отдав нужную сумму, мы медленно вышли на улицу. Снег усиливался, и не было даже намека на дождь. Тяжело понять странную ноябрьскую погоду, ведь каждый час она преподносит что-то новое. Неспешным шагом мы шли к остановке. Аня отказалась от такси, а я всегда провожал ее до квартиры. Ей это нравилось, да и мне было спокойнее.

Вряд ли сейчас возможно дождаться автобуса, ведь после десяти они идут в парк – большую группу сооружений за городом. Реально было дождаться только маршрутку. Обнявшись, мы ждали. Я укрыл Аню курткой – не совсем удобно: она ненамного ниже меня, при том, что мой рост около ста девяноста сантиметров. Зато нам было тепло, прямо, как поется в известной песне:

…но нам плевать на зиму и себя,

Мы вместе, и от этого теплее…

Конечно, и зима еще не наступила, и текст не самый сильный, но именно эти две строчки хорошо передавали момент. Яркий свет фар бросился в глаза, и я поднял руку, останавливая еще совсем новенькую «Газель». Народу в ней было много, но два свободных места все-таки нашлось. Машина тронулась, и картины центра быстро сменились унылой романтикой многоэтажек. Наш путь лежал на бульвар Ногина. Доехали мы быстро. От остановки до Аниного подъезда была одна минута ходьбы, но эту минуту хотелось немного растянуть. Шли медленно, слушали музыку на ее телефоне и наслаждались последними минутами уходящей пятницы. Господи, благодарю тебя за сегодняшний день – лучший день этого, уже подходящего к концу, года. И вот – мы уже стоим у двери ее квартиры.

– Стасик, огромное тебе спасибо за сегодняшний вечер! Я просто счастлива, ты такой молодец, спасибо, что ты у меня есть!

– Не благодари, это моя роль – благодарить судьбу за нити, которые переплелись в апреле. Люблю тебя!

– Аналогично. До понедельника!

Дверь ее квартиры, скрипнув словно на прощание, закрылась. Аналогично…Анька есть Анька, милый мой человечек. Я вышел из подъезда и подумал: поехать ли домой или пешком пройтись. Мой дом находился в Южном районе города, а до него – примерно шесть километров. Пройдусь, заодно воздухом подышу, послушаю музыку, благо зарядки в плейере было еще достаточно. Я пошел в сторону Головинского вала, улицы-призрака. Она есть на карте, но фактически ее невозможно отыскать. Остался только один дом с ее названием. Пройдя примерно триста метров, я попал в совершенно иной мир, где не было ни ночных окон, ни фонарей, и лишь огни телевизионной вышки вдалеке указывали дорогу. Вал скрывал в себе что-то, отталкивающее от прогулок людей, но притягивающее меня. Неподалеку находилась улица Спартака, где жил мой лучший друг Рубен. Наверное, он сейчас отсыпается после репетиции. Будучи профессиональным гитаристом, он вкладывал всю свою душу в музыку. Свет в его окнах не горел.

Я шел по мосту через крохотную речку, больше напоминающую ручей. Она протекала как раз около общежития Рубена, и мост через нее был единственной прямой артерией в центральную часть города. Деревья, растущие на ее берегах, были сказочно красивы летом, но поздней осенью, особенно ночью, они выглядели чудовищно. Их отражения не было видно в воде, как и всего остального…Ночная вода не носит масок, не показывает в себе отраженную красоту. Она просто течет. Темная гладь… В голове мелькали разные мысли, одна из которых задержалась: ведь мы очень похожи на эту реку, также прячемся за зеркалом, боясь показать настоящее, но только лишимся отражений, может оказаться так, что за зеркалом пусто. Как маски – картины в реке… Странная мысль.