Рамиль Невмянов - Селигерская. Выход в иное

Неизвестно, сколько времени он ходил по укрепленному котловану, который был подготовлен еще первой бригадой товарища Иванова, но все попытки найти Олега не увенчались успехом. Мрачная тьма и пугающие звуки, постоянно исходившие из тоннеля, лишний раз заставляли его оборачиваться, но он тут же закрывал глаза, из страха увидеть что-то, чего видеть совсем не хотелось.

Вновь и вновь Дмитрий брал свою волю в кулак и продолжал поиски, ведь нельзя было оставлять здесь Олега Викторовича. Уж он точно сам не хотел бы, чтобы его оставили… Оставили… Просвет язвительной мысли пробился сквозь темноту и Дима подумал, может его действительно оставили здесь одного? Нет, такого быть не могло, ведь Олег отличался ответственностью, и Дмитрий отказывался верить в безосновательную мысль.

– Это обычный инстинкт, – успокаивал он себя, говоря вслух, – инстинкт самосохранения. Мой разум ищет всевозможные варианты, которые бы заставили меня поскорее покинуть это место, бросив Олега. Ну, уж нет. Я так делать не собираюсь и не уйду отсюда, пока не найду его.

– Кто здесь?! – послышался крик с другой стороны стены.

– Что? – удивился он, вглядываясь в бетонную стену, – Вы меня слышите?

– Там кто-то есть? – не унимался голос.

– Да, меня зовут Волков Дмитрий и я из специальной комиссии, а кто вы?

– Времени мало! Времени совсем мало! Скоро оно вернется!

– Кто вернется? С кем я говорю?

– Кто я неважно! Ценность сейчас представляет ваша жизнь…

– Товарищ Брушкин? – он догадался, что голос может принадлежать старшему смены последней из пропавших в этом проклятом месте бригады.

– О, нет… Времени совсем мало, – не унимался нервозный голос.

– Как вы туда попали, товарищ Брушкин? Почему вы отказываетесь работать?

– Эти стены… Они поглощают само бытие человеческого разума… Я не знаю сколько еще смогу находиться здесь…

– Где ваши люди? Где работники? – выкрикивал он, пытаясь с присущим хладнокровием продолжать расследование.

– Тьма надвигается и скоро поглотит еще одну душу…

– Так, товарищ Брушкин, скажите, как мне попасть к вам? Я помогу вам выбраться!

Голос по ту сторону расхохотался с такой нервозностью, что как-то странно начал кашлять, словно какой-то газ изменил строение связок, – Помочь мне? Ты себе помочь не сможешь, Дмитрий!

– Поверьте мне, я смогу вас отсюда вытащить и обеспечить безопасность!

– Безопасность… Ее больше нет, как только вы вошли в тоннель… О, нет! Я чувствую, оно рядом!

Не успел товарищ Брушкин договорить, как земля начала издавать треск, движущихся многотонных плит, из-за которых сверху начали сыпаться большие булыжники. Диме пришлось отойти подальше, где стоял деревянный обеденный стол и переждать, когда все прекратится.

– Да, что же здесь происходит? – тихо прошептал он сам себе.

Его память стала какой-то прерывистой, и он осознал, что необходимо все записывать. Дмитрий вспомнил, что в нагрудном кармане своего пиджака он всегда держал блокнот. Нащупав его дрожащей рукой, он вытащил небольшого размера блокнот и сдул с него остатки песка, который изрядно забился во все страницы.

Его удивлению не было предела… Он уже здесь что-то написал, хотя выезжая на дело, он прихватил совсем новый блокнот для расследования… Таково было правило: новое дело – новый блокнот для заметок. Страницы были исписаны мелким почерком… Он жадно начал листать страницы, черпая информацию, записанную ранее. Но в его памяти отсутствовали моменты записи этих самых заметок. Почему ему казалось, что он впервые его достал? Песок и грязь между страницами только подтверждали, что Дмитрий открывал его здесь раньше, не выходя на поверхность… Как такое возможно? Он провел рукой по своей голове, в надежде найти затянувшуюся испекшейся кровью рану. Ведь он предположил, что амнезия связана с ударом камня, но никаких повреждений он не нашел… Странно, но сами записи оказались еще страннее…

Запись первая 9 марта 1979 года

Мы с товарищем Федоровым решили остаться на недостроенной станции и изведать тоннель, на предмет наличия членов бригад, или их тел. Товарищ Минин сообщил нам, что никто не покидал станцию, значит, члены бригад смогли выйти с нее только через тоннель. Конечно же, я не могу утверждать, что товарищ Минин говорит нам правду, но мы единогласно решили организовать исследовательскую экспедицию.

Ох, как мне не терпится поскорее отправиться туда.

Удивительно, но работники оставили не только все свои вещи, но и провизию, которой тут было в достатке. Так что нам не о чем беспокоиться. Как сказал Олег Викторович: «Если есть столько еды, значит, не ждем никакой мы беды». Это высказывание мне очень понравилось, и я сам уже додумал, что оно берет свое начало от свидетелей блокады Ленинграда, которым удалось повидать не мало на своем веку… Я восхищался подвигом советского народа и посвящал этому моменту истории большое количество своего свободного времени, изучая материалы и свидетельства военных, на чью долю выпала это непосильная ноша.