Юлия Скоркина - На той стороне

– Так не заперто ж было, – прошепелявил ребёнок.

– И давно ли ты тут?

– Давненько уж, – наивно ответил мальчик. – Меня Никитой кличут.

– И чем же обязана такому гостю? – улыбнувшись простоте ребёнка, спросила Уля. Улыбнулась и замерла, словно саму себя испугавшись.

– Мне врачевательница до зарезу нужна, – ответил малец. – Бабка Лукерья сказывала, что в дальней деревне такая живёт. Вот я и нашёл вас.

– В дальней деревне? – удивилась Ульяна. – А откуда ж ты будешь?

– С Верховья, – пояснил Никита.

– Ох батюшки, – воскликнула Ульяна, – так то ж день пути? Как ты дошёл, кто отпустил в такую даль?!

– Никто меня не отпускал, – насупился Никитка, – чай, не грудной, по земле хаживать умею.

Ульяна вновь улыбнулась. Вид маленького лохматого мальчишки, старающегося показаться серьёзным и взрослым, умилял.

– Так зачем же тебе знахарка понадобилась?

– Папка наш сильно хворый, – ответил ребёнок, и на его голубых глазах навернулись слёзы. – Я давеча с дома уходил, он даже подняться с постели не мог. Я Федьку за старшего оставил, а сам сюда.

– Папка? – удивилась Ульяна. – А что ж мать ко мне не явилась?

– Нет у нас мамки, – буркнул Никита, – померла, когда Федьку рожала. Так бабка Лукерья сказывала.

– А бабка Лукерья вам кто? – пыталась разобраться Ульяна.

– Соседка она, доглядывала за нами, пока папка работал и я маленьким был. Сейчас-то ужо я сам большой, и за собой, и за Федькой присмотреть могу, – простодушно отвечал ребёнок.

– Что же с отцом вашим приключилось?

– Плохенько ему, – вздохнул мальчик, – кашлем заходится, сил совсем нет, еле по дому ноги передвигает.

– А сколько ж лет Федьке, которого ты дома оставил?

– Пять годков по весне исполнилось, – спокойно ответил мальчик.

– Ох ты ж, Господи! – воскликнула Ульяна. – Так ведь и до беды недалеко! Вот что, – произнесла она, ставя перед мальчиком плошку, наполненную кусками сахара, – ты пока тут сахарком побалуйся, а я сейчас вернусь.

Вернулась девушка спустя десять минут, собрала в холщовый мешок травяных сборов, ещё кой-какую приблуду знахарскую, наперевес взяла суму с нехитрой снедью и вышла с мальцом на улицу.

Перед калиткой стояла телега, запряжённая лошадью. В телеге сидел мужик и лениво пожёвывал соломинку.

Ульяна приказала Никитке взбираться в телегу, и сама, закрыв дверь на замок, последовала его примеру.

– В Верховье, Иван Савельевич, нас доставь, за услугу отплачу. А коль кобылка поретивей побежит, так и сверху доложу.

Всю дорогу Никитка с упоением рассказывал знахарке, как ловко он рыбу ловить умеет, подсекать да червей насаживать. Обещая, что за помощь отцу он ей цельное ведро пескарей наловит.

Ульяна слушала мальца вполуха. Она больше разглядывала его. Ей было приятно то ощущение, которое разливалось в области сердца, когда она слышала шепелявый голосок ребёнка.

День клонился к вечеру, на горизонте показались первые крыши деревни Верховье.

Телега подъехала к избе Никиты и остановилась. Поблагодарив Ивана Савельевича, Ульяна ответила, что дожидаться её не надо, на том и разошлись.

В доме было сумрачно. Когда Ульяна вошла внутрь, мальчик уже стоял у кровати, на которой лежал мужчина. Рядом у стола, на лавке, восседал, трепыхая ножками в воздухе, второй ребёнок.

Уля подошла ближе к кровати – у мужчины явно была горячка. Он лежал на боку, отвернувшись к стене, и тяжело дышал. При каждом вдохе из его груди вырывался скрипучий свист.

– Ну, показывайте, где тут у вас можно воды набрать, – стараясь придать голосу твёрдость, произнесла знахарка. Ей вовсе не хотелось расстраивать мальчишек, но шансы выжить у их отца явно были невелики. Ульяна повидала много тех, кто мучился болезнью лёгких. Как правило, на кашель обращали внимание, когда становилось уже слишком поздно.

На звук её голоса мужчина дёрнулся и медленно повернулся на спину.

Бледно-зеленоватого цвета лицо, бескровные губы, – он так и не нашёл в себе сил открыть глаза.

– Есть хотите? – вдруг спросила Ульяна, обращаясь к мальчикам. – И давайте уже знакомиться!

***

Густая сладкая каша дымилась в тарелках. Ребята сидели друг напротив друга и уплетали приготовленную еду.

Время тянулось, как смола; каждый час Уля проверяла состояние мужчины.

За время, пока мальчишки ели, Ульяна узнала, что отца зовут Степан. И что обычно он очень весёлый. По разговору становилось понятно, что дети любили его.

За жизнь незнакомого мужчины Уля билась три дня. Поила, обтирала, укутывала, читала молитвы и заговоры. Всё это время мальчишки были рядом с ней.