Люциус Шепард - Золотая кровь

– У меня к вам вопрос, господин Агенор! – крикнул Бехайм, плотнее прижав вильчатую ветку к горлу старика. – Слышишь меня?

Извивавшийся Агенор чуть унялся.

– Слушай меня! Ибо Семья нуждается в твоих свидетельствах! Мы осаждены врагами! Нас жестоко преследуют! Что нам делать? Оставаться в наших старых крепостях или же идти на Восток и обрести там новую родину?

Агенор прекратил сопротивление. Он трясся в пожиравшем его огне. Лицо его превратилось в головешку из лопнувших тканей, черных лоскутьев, местами сверкавших, как только что добытый антрацит, местами слегка окрашенных какой-то из запекшихся жидкостей организма, вышедших из вен или хряща. Вместо выпарившихся глаз зияли затвердевшие черные серпы. Палка, торчавшая из горла, загорелась, раздвоенная ветка, которой они его держали, – тоже.

Но, несмотря на все это, он заговорил.

Сначала до Бехайма и Александры донеслось что-то совсем нечленораздельное. Пораженный, Бехайм велел ему повторить.

– Саа… ааа, – прорычал Агенор, несколько раз повторил отдельные звуки, наконец ему удалось, хоть и по слогам, произнести слово целиком: – Са… ма… рин… да. Город… на реке Маха… – Конец географического названия утонул в клекоте, исходившем из его разодранного горла; но чуть помолчав, он прохрипел: – Махакам. Вам нужно… вверх по реке. Шесть дней.

Изо рта у него струйкой исходил дым, на подбородке с шипением выступил сгусток темной крови. После этого он заговорил легче и внятнее.

– Шесть дней… на лодке. Потом три дня идти. На юг и восток. К горе. К высокой… горе. Красное дерево. Лес красного дерева… посреди деревьев поменьше. Дальше седло… гора – седловина. Через долину.

– Где это? – спросила Александра, но так тихо, что Бехайму пришлось повторить вопрос.

– Борнео, – последовал ответ.

– И что? – крикнул Бехайм. – Что будет?

– Стройте, – проскрежетал Агенор. – Укореняйтесь там. И наступит мир на тысячу лет.

Из его рта снова вышла капля крови, густая, как смола, и мгновенно испарилась, оставив липкое пятно.

– Что значит «укореняйтесь»?

– Дом… под ним потайные тоннели. Палаты. Арсеналы. Кла… довые. Если что… они вам… понадобятся.

– А как же Европа? Что будет с Семьей в Европе?

Из измученного горла Агенора сипло изошел жуткий глохнущий вопль, как будто это и был ответ на вопрос Бехайма.

– Сто лет. Банат в руинах. – Последовал прерывистый каскад скрипучих слогов, но ничего было не разобрать.

– Спроси, что нас… – начала было Александра, но Бехайм оборвал ее и сказал:

– Дай ему умереть.

– Он и так уже мертв. Нам нужно выяснить. Ты должен спросить у него, что ждет нас с тобой, чтобы мы со спокойной душой могли уйти из этих мест.

Она смотрела напряженно и озабоченно. Кончики ее волос приподнялись над плечами. В глазах плясал отраженный огонь.

Он кивнул:

– Ладно.

Повернувшись к Агенору, превратившемуся в обугленную мумию, схваченную черной двупалой рукой, он спросил:

– Что будет с Александрой и мной? Что нас ждет? Что нам делать?

– Са… марин… да.

– Нам нужно перебираться туда?

– Единственная ваша надежда, – сказал Агенор. – Кругом опасность. Быстрей из замка. На Восток. В Самаринду.

– Прямо сейчас? – недоверчиво спросил Бехайм.

– Немедля, – глухо провыл Агенор. – Вы всех победите. Ваш день наступит. Не ме… не мешкайте. Ступайте.

Бехайм отшвырнул ветку в сторону леса и отступил, потянув за собой Александру. Агенор свалился набок на краю ямы. Одна нога, окончательно обуглившаяся, треснула, и он впился пальцами в грязь, пытаясь подтащить себя к яме, но ему удалось лишь чуть сдвинуться с места. Из трещин в его коже сочился дым. Хвоя, на которой он лежал, занялась пламенем.

– Но мы еще не все узнали! – сказала Александра, вцепившись в Бехайма, как только он двинулся прочь от ямы – найти кол, чтобы прикончить им Агенора.

– Что именно? – отозвался он. – Сколько нам осталось жить? Повезет ли в любви? Сомневаюсь, что он это скажет. Он говорит лишь о возможностях. Пора кончать его, а на эти вопросы сами будем искать ответы. Кажется, нам с тобой есть о чем поговорить.

Они услышали всплеск и, обернувшись, увидели, что Агенор упал в яму. Над водой поднялось и закрыло собой деревья облако пара. Агенор, наполовину погрузившись в воду, плавал в ней, словно одноногая кукла-урод величиной с человека, почти совершенно черная. Кожа его, покрытая волдырями и рубцами, рассыпалась, руки бились в тщетном усилии. От него шел прозрачный дым, внутри продолжала гореть плоть. Из безгубой раны, зиявшей на месте рта, исходило бульканье.