Дарья Штейн - Простой крестик

Из здания школы вышла ученица шестого класса и медленно побрела по дорожке из серых плит. На улице было довольно тепло, солнце сияло по-весеннему, растапливая остатки зимнего владычества, птицы радостно щебетали, оповещая мир о снегогоне, вступающего в свои права. Девочка расстегнула две верхние пуговицы на куртке и вдохнула полной грудью пахнущий мокрым асфальтом и влажной землей воздух. Она пошла по дороге, прижимаясь к обочине всякий раз, когда мимо проезжали редкие машины. Водители не особо сбавляли скорость при виде прохожих, отчего путь от школы домой был не только довольно опасным, но еще и грязным.

Девочка брела рядом с весело журчащим весенним ручьем, бежащим у обочины, и наблюдала, как по нему проплывали какие-то веточки и травинки. Сам ручеек казался прозрачным, даже странно было, что у края дороги текла такая чистая вода. Школьница рассматривала камешки на дне и представляла, что это река, а ветки и травинки – пароходы или лодки с пассажирами. Она взяла прутик и стала вызволять застрявший между камнями кусочек коры. После благополучного спасения кораблик отправился в дальнейшее плавание, а спасительница с чувством выполненного долга нехотя продолжила свой путь.

Еще на последнем уроке девочка решила, что сегодня в музыкалку не пойдет, хотя, конечно, стоило бы – она уже вторую неделю не появлялась на уроке музыкальной литературы, но слушать нудную училку, вечно задирающую толстые руки так высоко, что становились видны потные подмышки, да еще при этом пытающуюся строить из себя утонченную натуру, погруженную в искусство, желания не было. Ученица не позволяла себе прогуливать уроки фортепиано и занятия по хору, а вот музыкальную литературу или сольфеджио – это запросто. На ф-но, как было записано у нее в дневнике, девочка занималась индивидуально, поэтому ее прогул точно не остался бы незамеченным, а занятия по пению просто нравились. Единственное, чем она гордилась – ее голос, ведь не просто же так ей однажды доверили быть солисткой сводного школьного хора.

Когда Наташа, так звали эту двенадцатилетнюю девочку, прошла прослушивание и ее взяли в музыкальную школу, она так обрадовалась, хлопала в ладоши и улыбалась. Правда тогда, в свои семь лет, девочка не сразу поняла, что нужно будет не только петь, как ей представлялось, а ходить в две школы вместо одной, как у большинства ребят. В принципе, музыкалка ей нравилась, по крайней мере, здесь Наташа получала в основном пятерки и была заметно лучше сверстников, а вот уроки в обычной школе давались тяжеловато. Прошлый год она закончила с двумя четверками, узнав об этом мама поджала губы, а ведь это были даже не тройки. Всем знакомым мать девочки привыкла хвастаться, что дочка-то у нее умница, отличница и везде хороша. Хотя одна тройка за четвертую четверть все же была, ненавистная математичка пошла на принцип, но за год вышла четверка и Наташка, чтобы не огорчать мать, исправила в дневнике три на четыре.

Этот год был другим. Мамы, как и жесткого контроля не стало, и девочка сильно скатилась по всем предметам. Большинство учителей жалели ее и ставили оценки выше, чем она того застуживала, на том и выезжала.

Школьница подошла к большой, со стертыми ступенями, лестнице, которая зимой превращалась в горку, и по ней на портфелях ездили мальчишки, что помладше. Они усаживались на сумки верхом и с криками неслись вниз, с довольным видом катясь почти до проезжей части. Взрослые же шли осторожно, крепко держась за перила. Наташа чувствовала себя большой, поэтому не позволяла себе скатиться вот так по обледенелой лестнице, хотя иногда хотелось, но тогда она уже не могла бы называться хорошей девочкой. Ей предстояло подняться наверх, на гору, так отчего-то было принято называть это место.

– Где ты живешь? – могли спросить.

– На горе, – звучало в ответ. И все все понимали.

Гора представляла из себя небольшой холм, на котором поместились домов десять, не больше, практически все пятиэтажки, правда был там один девятиэтажный дом, длинный, как Китайская стена, стоявший в самом ветренном месте на краю холма, отчего зимой его заносило снегом почти до самых окон второго этажа. С другой стороны горы расположился частный сектор, а там городок, в общем-то, и заканчивался, упираясь в старые железные гаражи, уже потом шли садовые общества да городское кладбище, за которым начинались бесконечные поля вперемешку с лесами.