Алексей Лагутин - Последний их Первых Миров – Эпоха Тишины. Том 1

Теперь, ей оставалось попрощаться лишь с ними – своими братьями Френтосом и Тарготом, с которыми еще недавно договаривалась встретиться в Библиотеке. Она вспоминала немало моментов из старых времен своего детства, которое проводила с ними и Сокконом. Игры, веселые приключения, даже ссоры и драки. Они делили вместе все радости и печали, но только Соккону она открывала все свои тайны, свои переживания и свою душу. Она никогда не пугалась своих порывов, любви к родному брату, в присутствии которого ее губы всегда будто сами растягивались в улыбке, а сердце согревалось необычайной радостью. Вспоминая все это теперь, она лишь с еще большей легкостью повернулась к лестнице, что вела к беседкам выше, где она и должна была встретить братьев в тот день. Пройдя чуть вперед, к началу лестницы, особенно неприятно скрипнув ее первой ступенькой, она начала подниматься наверх, сама постепенно все глубже погружаясь в старые, но и не самые приятные воспоминания. Например, она никогда не находила общего языка с Френтосом, а в его присутствии, наоборот, будто глотая язык, подсознательно хотела уйти. Она боялась его, потому как тот всегда приставал к ней, говорил ей плохие вещи, всячески мешал ей и Соккону. Именно он находил противными их отношения, нередко даже причиняя, пусть и косвенно, вред им обоим. С другой стороны, когда его выходки заходили слишком далеко, и рядом не было родителей или Соккона чтобы заступиться за нее, ей на помощь приходил Таргот. Лилика очень доверяла, и даже уважала самого старшего брата, нередко прося у него помощи в самых разных делах, и тот никогда ей не отказывал, хотя и не казалось слишком дружелюбным. В детстве Соккон был довольно слаб физически, и не мог во всем поддерживать сестру – другое дело от рождения прекрасно сложенный, огромный Таргот, выносливый и сильный как дикий зверь. Лилика мало помнила свое раннее детство, но была почти уверена, что все это время Таргот совсем не менялся, будто его тело росло, появлялись новые знания – однако характер не менялся совсем. Ей всегда казалось это невероятным. Единственным для нее объяснением подобному был «ген Кацер», проявившийся лишь у него из всей четверки их поколения. Пока она не узнала о нем побольше, ее предположения были лишь обыкновенными детскими глупостями. Приютившие ее в Ренбире Боги достаточно много рассказали ей о ее роде, и многих его особенностях, так что многое в этих странностях уже не так ее удивляло.

Как оказалось, Таргот и Френтос заняли ту же беседку, что и ранее Лилика – на самом верху лестницы, по центру зала. Еще день назад правило о соблюдении тишины в библиотеке было отменено, и потому голоса обоих братьев оттуда разносились достаточно громко и отчетливо, чтобы их наверняка слышали все окружающие, в том числе и из других беседок, расположенных ниже. Из-за собственного шума, вызванного какой-то особенно бурной дискуссией, они не услышали приблизившихся шагов Лилики и стука ее твердых маленьких сапог о деревянные ступеньки. Первым ее, медленно подходящую за спиной Френтоса, заметил Таргот. Указав головой брату в ту сторону, он расцепил скрещенные на груди руки, и сам уже кивнул Лилике. Френтос, немного испуганно и удивленно, как бы не оказалось что сестра слышала его недавние слова, повернулся к ней лицом. Девушка так и не поняла, от какой темы оторвало братьев ее появление, но лицо Френтоса совершенно точно говорило об одном – эта тема была ему не интересна, неприятна, и он точно не хотел более ее обсуждать. Как ни в чем не бывало, лишь на секунду растерявшись, он подошел к Лилике, покачал плечами, и крепко ее обнял. Отношение Френтоса к Лилике и вправду очень изменилось той ночью, когда они гуляли по Ренбиру вместе, и сейчас он не скрывал симпатии, которую раньше в нем подавляло присутствие рядом Соккона, которого он и до сих пор считал «приватизатором». Лилика была очень рада новой дружбе с братом, ведь всегда хотела дружить с этим веселым забиякой, просто не понимая причину его внешней неприязни, но оставаясь уверенной, что на самом деле внутри он хороший человек. Единственное, что не менялось ни от времени, ни от событий, так это вечно серьезное лицо Таргота, сегодня кажущегося по размерам тела как-то меньше ввиду отсутствия за спиной огромного мешка. Он все так же был сосредоточен на их основных делах и задачах, поэтому почти никак от них не отвлекался даже внешне. Хотя то, что наверняка его тогда волновало, стояло прямо перед ним, разводя руками, и весело улыбаясь своей миниатюрной, любимой сестренке. И сестра эта уже частично догадывалась, что именно волнует Таргота в поведении его вечно всюду бунтующего брата.