Анна Федотова - Как Игнашка на запад шёл

Игнашка переступил порог бревенчатого, потемневшего от старости, дома. В нос ударили запахи трав. Их пучки свисали с балок под низким потолком.

Баба Паня, как все называли его прабабку, лежала на высокой кровати в окружении подушек, разбросав вокруг головы длинные седые волосы. Она тяжело и хрипло дышала, а рядом суетилась бабушка, женщина не такая уж и старая, хоть и тоже немного седая, её невестка.

– Пришёл, Игнашка. Я уж заждалась. Боялась без тебя помереть. Подойди дай руку, – почти беззвучно сказала баба Паня.

Он приблизился, отпихнув ногой чёрного, как папин гуталин, кота. Сухие горячие пальцы сжали ладонь.

– Ну зачем ты, старая, мальца пугаешь? – вмешалась бабушка, – И так не дал бог ума. Опять, поди, двойка, внучек? – но баба Паня только ближе притянула Игнашку к себе.

– Ничего, бог не дал, так чёрт отвалил, – улыбнулась она, злобно прищурив глаза, блестящие из-под складок влажной кожи.

Игнашка на мгновенье зажмурился, попытался отстраниться, но прабабкины зрачки двумя булавками впились в него. Он чувствовал, как опустились вдруг его плечи, и ссутулилась спина, будто на неё положили мешок картошки.

– Тяжела ноша, знаю, зато я теперь легко уйду. Ну-ка, Игнашка, подушку скинь на пол.

Он сделал, как велено, а Баба Паня ещё ближе притянула правнука и второпях зашептала ему на ухо.

– Слушай и запоминай, мальчик. Самые важные слова. Заклинание.

Она вздохнула и прокашлялась.

– Чёрный коршун, белый конь,

Есть в словах твоих огонь.

Дара ты не сбросишь с плеч,

Чтобы жизнь свою сберечь,

Ночи ближней не губя,

Должен ты найти себя.

Вместе с первою звездой

Отправляйся за судьбой,

И на западе далёком,

В чёрном озере глубоком,

Заглянув в него с мольбой,

Повстречаешься с собой.

– Запомнил? Пойдёшь на запад от первой звезды. Все тебя слушаться будут, не забывай об этом, а как воспользоваться даром, решай сам. Кого первого в чёрной воде озера увидишь, тем тебе и быть.

– Как это, баба Паня? – переспросил Игнашка, да только прабабка веки сомкнула, и пальцы её разжались, выпуская его трясущуюся от боли и страха руку.

Игнашка попятился, а потом, как припустил, выскочил из дома, ни на кого не глядя, и бежал до самой своей квартиры в двухэтажной «сталинке» неподалёку.

День до вечера протекал у взрослых в хлопотах с похоронами, дверь была всё время открыта, и соседки приходили, вздыхали, охали, а Игнашка сидел и ждал первой звезды.

– Пап, а когда первая звезда взойдёт?

Папа отложил пахнущий типографской краской свежий выпуск «Комсомолки», и, сняв очки, ответил:

– Как солнце сядет, так и взойдёт, а тебе зачем?

Игнашка ещё раз прокрутил в голове прабабкино наставление, подошёл к отцу и сказал, не моргая, всматриваясь в глаза:

– Пап, я иду себя искать.

Тот нахмурился, но вдруг через мгновение просиял, и лицо его стало радостным, как у ребёнка, увидевшего новую игрушку.

– Иди, сынок, конечно, иди.

Он опять раскрыл газету и надел очки, как будто никакого разговора и не было.

«Работает, неужели работает?» – удивлялся Игнашка, спеша на кухню, где мама с бабушкой, гремя кастрюлями и тарелками, готовили еду, вытирая под глазами и вспоминая бабу Паню.

– Я-то как давеча напугалась, – говорила бабушка, – Вхожу в дом, вонь стоит, аж уши заложило. Кричу ей с порога: «Ты что такое стряпаешь, мать?» А она, видимо, не слышит, стоит возле печки и, ей-богу, в огонь мышей дохлых бросает. Я не разглядывала, но показалось мне, она их за хвосты прямо друг за дружкой.

Игнашка сморщился. Вот гадость! Но дело его не терпело отлагательства.

– Мама, я пошёл себя искать, – сказал он, взглянув в мамино лицо.

Она сначала удивилась, но через секунду сделалась милой, как всегда, когда у сына в дневнике проскакивала редкая четвёрка.

– Иди, мой хороший.

Игнашка ликовал. «Ух ты. А если на мороженое попросить?»

– Мам, дай мне двадцать копеек на мороженое, – произнёс он вкрадчиво и, вспомнив известную сказку, для верности добавил волшебное слово, – Пожалуйста.

– Конечно, на, сынок, возьми, – мама вытащила из кошелька и протянула монетку.

Игнашка зажал денежку в кулаке, снял с крючка куртку и выбежал на улицу. Путь его лежал через продуктовый магазин на пригорок возле речки.

Солнце уже трогало верхушки деревьев, когда, дожёвывая вафельный стаканчик, Игнашка встретил Толяна. Долговязый мальчишка двенадцати лет с заплатками на коленках и веснушками на носу преградил Игнашке дорогу. Последний кусок вафельного стаканчика провалился, царапая горло.