Сергей Гончаров - Оранжевая пропасть

Потребовалась баснословная сумма на содержание Максима в реанимации, с тех пор и началось… При первой возможности она шла к нему, подолгу сидела рядом и рассказывала, что произошло, как скучает, рассказывала о планах, мечтах. Медсестры крутили пальцем у виска, мол, делать нечего – сидеть у «растения», мужиков, что ли мало?! Дело в том, что при падении Максим так сильно ударился головой, что мозг умер. Тело продолжало функционировать, а голова…

Но Лена верила. Верила всей душой. К тому же она стала регулярно посещать церковь и подолгу молиться.

«Бог не может быть настолько несправедлив, чтобы забрать единственного дорогого мне человека!» – думала она.

Через пятнадцать минут Лена вышла из подъезда в промозглую ростовскую ночь. Такси ожидало. Лена с ненавистью, как обычно, прошла злополучную ступеньку. Сколько она принесла ей горя и бед, одному Богу известно.

– Куда едем? – спросил заспанный водитель, когда Лена села в машину.

– БСМП.

Автомобиль тронулся. Лена погрузилась в мысли. Таксист, маленький мужичок кавказской национальности, говорил с ней, спрашивал, но пассажирка не проронила ни слова, даже ни разу не посмотрела в его сторону.

Ночью в реанимацию оказалось попасть еще сложнее, чем днем. Если днем Лену туда пускали за вознаграждение, то ночью дежурный наотрез отказал в доступе. Лена и просила, и умоляла, давала деньги, но на все один ответ:

– Девушка, вы, что не понимаете?! – говорил санитар, мужчина приблизительно сорока лет, крупного телосложения. – Запрещено пускать в реанимацию посетителей!

Лена уже совсем отчаялась, но помог случай. Санитар сидел за столом в небольшой рекреации. Слева находились двери, за которыми коридор, по обе стенки которого располагались палаты. В третьей слева лежал Максим.

Из коридора раздался шум. Упало что-то большое. Санитар с поразительной ловкостью обогнул стол и побежал. Лена рванула за ним. Дверей в палатах нет, и санитар, пробегая, заглядывал в каждую. Остановился напротив палаты Максима. Сказать остановился, не сказать ничего. Он прирос к полу. Когда подбежала Лена, он все так же стоял и смотрел внутрь комнаты. От того, что внутри увидела она, из глаз полились слезы.

Слезы радости.

Бог услышал.

Интерьер комнаты состоял из койки на колесиках, аппарата искусственной вентиляции легких, подставки для капельниц и ещё нескольких непонятных устройств с мониторами. Сейчас подставка с капельницами лежала на полу, а на койке, голый, сидел Максим. Он явно не понимал, где оказался. Когда взгляд сфокусировался на Лене, то попытался встать, но сразу упал на пол. Лена, подбежав, рухнула на колени, пытаясь помочь, говорила бессвязные слова, обливалась слезами. Максим что-то сказал, но Лена настолько была рада звуку любимого голоса, что смысл не поняла. Максим повторил:

– Принеси молитвенник, – его голос был тихим, но такой серьезности в нем Лена никогда не слышала.

Санитар поднял Максима, как пушинку. Уложил на койку. Супруг в эти минуты, как никто другой, походил на Лазаря. Муж поймал руку жены.

– Дорогая, принеси, пожалуйста, молитвенник, – повторил Максим с той же интонацией, но окрепшим голосом.

На фоне уползающего закатного солнца летел вертолет. Под ним простирался большой город, наверно слишком большой для долгого существования. Свет уходил из него, забирая то, что строилось веками, ради чего погибали люди, каждый из которых думал, что умирает во благо…

На восьмом этаже, в квартире, где ни осталось ничего, кроме скорби и сумрака, у окна, стояла девушка. Высокая, с черными волосами ниже плеч, с великолепной фигурой – мечта любого мужчины. Только мужчины ее теперь не интересовали.

Напротив дома находилась аллея, где гуляло много людей. Ирина наблюдала за парочкой, идущей в обнимку, за тем, как он пытался показать себя рыцарем, все знающим и умеющим, а она старалась изобразить самую благородную девицу. Может, Ира это придумала, а может, хотела так думать, вспоминая себя и Сашу. Вспоминала, как также гуляла и не задумывалась, что кто-то сейчас умирает, у кого-то горе, у него умер любимый попугайчик, а у кого-то умерла мать…

В пятнадцать думаешь, что жизнь состоит из белых полос, перемежаемых черными точками, с приходом совершеннолетия понимаешь, что жизнь состоит из одинаковых по величине черных и белых полос, став старше на десяток лет, осознаешь, что у жизни один цвет – серый.

Ира в двадцать пять смогла перейти и этот порог. Жизнь, уже несколько дней, она видела черной, как квадрат Малевича. Началась эта история давно, в те времена, когда жизнь радужная, а будущее прекрасное. Закончилась со смертью человека. Жениха Иры. Саша и его друзья детства, повзрослев, пришли к выводу, что зарабатывать деньги честным трудом – приоритет слабаков. Много лет дела у них шли отлично. Ира всегда боялась за Сашу, догадывалась, что однажды постучатся и скажут: «Он умер». Но всегда надеешься на лучшее, на то, что это будет с кем угодно, но не с тобой. Убьют любого другого, но не меня, от рака легких умрет другой, но не я, цирроз печени будет у соседа…