Александр Деревнин - Белая Луна. Новолуние

– Откуда ты знаешь моего отца? – спросил Ахмад у султанского сына.

– Он сидит в городской тюрьме – ответил наследник – и его биография известна многим.

– Отведи меня к нему, я хочу его увидеть.

– Так ты принял моё предложение?

– Да, Юсуф.

– Ты принял верное решение, друг мой, мы с тобой будем править этой страной. Поехали.

Сев на коней они поехали к городской тюрьме.

Тюрьма находилась недалеко от дворца. Здание само по себе было мрачным, внутри, в области камер царила тишина; изредка луч света озарял тёмные коридоры. За железными дверьми камер находились заключённые. Эхо шагов слышалось по всему коридору. Дверь в камеру открылась. Решетчатое оконце, пропускающее свет, деревянная полка, прикреплённая цепями к стене, догорающая свеча в углу и малюсенький табурет – так выглядела камера.

На полке, служащей кроватью сидел бородатый старик, в обносках, худой. Он сидел, опустив голову в пол. В его серых глазах читалась боль и страдание. Морщины говорили, что старику много лет.

– Здравствуй, отец – сказал тихо Ахмад, сидящий на табурете напротив старика.

Старик поднял голову:

– Сын! Ты ли это.

– Я, отец.

– Не ожидал я вновь увидеть тебя за эти тридцать два год, подумал я, что ты забыл обо мне. Знаешь, с того момента, я всегда думал о тебе; гадал что с тобой стало. Теперь я вижу, что ты стал ассасином…как и мечтал.

– Отец, я тоже всегда мечтал встретиться с тобой, обнять тебя, поговорить по душам. Но тебя сгубила твоя скупость.

– Не надо, сынок, не говори мне об этом. Моё прошлое гложет моё сердце, и я жалею о том, что натворил. Деньги поглотили меня, испортили, подчинили меня себе. Деньги – это зло, одно из сильных зол на планете. Не будь, таким как я, Ахмад, не будь. Прости меня…

– Я тебя прощаю, отец, дай я обниму тебя.

Отец и сын крепко обнялись, оба не смогли сдержать слёз.

– Я прямо сейчас пойду к султану – предлагает Ахмад – буду просить твоего освобождения.

– Нет, сын, не надо. Мы должны отвечать за поступки. И я должен ответить, дожив свой век здесь.

– Нет, остаток своей жизни ты проживёшь на свободе. Ты тридцать два года не видел белого света, ты уже ответил за свои поступки.

Ахмад вышел из камеры, где его ждал Юсуф – сын султана.

– Поговорил с отцом?

– Да, отведи меня к своему отцу, я хочу просить выпустить моего отца.

– Ладно – через несколько секунд молчания ответил Юсуф – пойдём.

Дворец – огромное и красивое сооружение, в нём было более тысячи комнат и каждая была украшена своим стилем. Комнаты отличались своим многообразием красок и оттенков. В тронный зал вели огромные, до самого потолка двери; их открывали, толкая, двое человек. Прямоугольный тронный зал, около двухсот метров длиной и около ста высотой. Над залом возвышался купол, через отверстия которого проходил свет, а из центра свисал здоровенный канделябр (он висел скорее для украшения, ежели для освещения). Вдоль стен зала стояли статуи лошадей из мрамора.

К трону султана вела лестница с широкими ступенями. По краям ступеней возвышались колонны, подпирающие потолок. Трон стоял у стены за оранжевыми шторами. Султан восседал на своём престоле. Он был человек упитанный, маленький в бежевых одеждах и чалмой на голове. Лицо его круглое строго и с недоверием смотрело на ассасина, идущего рядом с его сыном; глазами, утонувшими в загорелом озере кожи.

Юсуф и Ахмад поклонились.

– Отец, этот ассасин пришёл к тебе с просьбой – сказал Юсуф.

– Скажи мне, как звать тебя, ассасин, и с какой просьбой ты ко мне пожаловал – грозно проговорил султан.

– Звать меня, Ахмад Аль-Фарух. Я сын Фаруха Мухамада ибн Ибрагима, который сидит в городской тюрьме уже долгих тридцать два года. Я пришёл просить его освобождения.

– Я думаю, тебе известно, почему твой отец сидит в тюрьме уже столько лет? – спросил султан.

– Да, он сидит за попытку убийства эмира. Но я считаю, что он побыл в тюрьме достаточно…

– А известно ли тебе, что тот эмир – это я – произнёс султан.

– Боюсь, эта информация ускользнула от меня – уверенно сказал Ахмад – но я всё же прошу освободить моего отца. Он будет жить в стенах крепости, не будет выходить за ворота. Ему и так осталось недолго, пусть хотя бы доживёт остаток своей жизни, повидав солнце.

– Хм-м, – задумался султан – может быть ты говоришь правду, а может быть и нет. Я вижу, что ты пойдёшь на всё ради своего отца. Ты простил его, значит ты настоящий сын, но настоящий ли он отец, не бросит ли он тебя снова. Я дарую ему свободу и своё прощение. Пусть живёт с миром.