Людмила Ударцева - Не хочу быть героем. Дивьи люди

– С закрытыми глазами, – вздохнул я, немного расслабившись, – «Что здесь происходит? Надо будить Палыча!»

Но тут видимо очередь дошла до палатки моего старшего товарища. Небольшая фигурка наклонилась под низкий вход и грациозно (я бы сроду, так не смог), исчезла под брезентовым пологом.

Я сделал не больше двух шагов в сторону Палыча, как моё внимание привлекло движение рядом. Я оглянулся, успев заметить, как женская фигурка протягивает мне руки.

– Что за беспредел? – уверен, что я проворчал это вслух от негодования, готовый к обороне. – А это ты, – узнал я убежавшую от нас утром девчонку.

– Нашла! – пропел знакомый голос, как только я вполз внутрь.

– Можешь объяснить, что тут твориться?

– Конечно, расскажу всё, что знаю. – Лунный свет, едва пробиваясь сквозь ткань палатки, позволил различить только край белых зубов – она улыбалась. – Я верила, что вы придёте. Я вас признаю, – с этими словами она открыла глаза и взяла меня за руку.

Я слегка опешил и тихо повторил, что тоже её узнал. Не успел я договорить конец этой фразы, как моя рука в её пальцах стала гореть огнём. Я попытался вырвать руку, но что-то в темноте, словно железом сковало наши ладони. Мне оставалось тщетно пытаться дёргать невидимые оковы, вместо этого дергая в разные стороння девчонку. Под натиском ещё большей боли я замер, наблюдая как жидкое пламя разливается по венам и освещает красным светом соединённые руки.

Глядя на спокойствие девушки, я сначала подумал, что это она причина моих мучений, но когда красный свет, исходящий от рук, достиг её лица, я заметил испуг, скрытый за упрямым взглядом и мелкие капельки боли, проступившие испариной на лбу.

– Что это было? – потребовал я объяснений, как только с обычной легкостью мои пальцы освободились от оков. Рука больше не светилась, я повернул её туда-сюда – не обгорела, на пальце осталось что-то. Я опять развернул кисть. Точно! Простое гладкое кольцо на безымянном пальце! В душе похолодело. Я знаю, что оно могло значить, и я не был с этим согласен. В голове пронеслось обычное: «Что за хрень?»

Я чувствовал, что готов как ураган снести эти тряпочные крыши и бежать куда подальше, когда ненормальная девка приложила палец к моим губам призывая молчать и, подвинувшись совсем близко, прошептала у самого уха.

– Богиня благословила нас. Почувствуйте её благодать, – она наклонилась ниже и протянула руки к моим…ногам (признаться, я привык к другому началу прелюдий). До того как я понял, что она делает, я оказался уже разутым и без носок. Как только я встал босыми ногами на покрытую травой землю, ярость, рождённую во мне минуту назад, странным образом сменило чувство полного восторга. Я захлебнулся пьяным счастьем, на этот раз мелодия захватила меня целиком. В полной прострации, я потащился куда-то вслед за девчонкой, ощущая невероятное блаженство: мне нравились предрассветные нежные краски неба, мягкий ковёр травы казался тёплым и невероятно приятно прохладным одновременно. Меня не смущала толпа людей вокруг, было безразлично, что я до этого не танцевал ни разу и даже не умел, я сделал несколько шагов в сторону, остановился и проследил взглядом за движениями моей партнёрши в этом странном танце. Мы действительно двигались в танце. Она смущенно улыбнулась, отошла на два шага, вновь приблизившись ко мне, и лёгким прыжком оказалась в моих руках.

– «Как пушинка», – подумал я, кружась с ней по поляне, с изяществом достойным сцены Большого Театра. – «Во! Как я, оказывается, умею?» – удивился, когда по примеру других пар мы исполнили какое-то невероятное па.

Среди танцующих, я заметил Палыча. Меня уже не удивило, что мужчина в его почтенном возрасте, мог так лихо поспевать за всеми. А танец тем временем набирал обороты, мелодия как будто оживилась и все мы, чему-то улыбаясь, образовали круг и, держась за руки, сначала двигались парными прыжками внутрь круга и обратно, а потом понеслись быстро-быстро сквозь пространство под сцепленными руками, поднятыми вверх, словно в игре «Ручеёк». И действительно это была скопированная детская игра, как только мы достигли конца колонны, мы встали и подняли руки, за нами тотчас, выросла цепь из пар, а наша пара, вновь, оказалась первой. И мы побежали сквозь строй. Меня посетило щемящее ощущение глубокой радости, я давным-давно позабыл о существовании такого легкого чувства восторга. Всё, что было до этого момента: неприязнь к народным гуляниям любого рода, обретённое с трудом самообладание и задетое вновь обретённым кольцом гордость перестали иметь какое-либо значение.