Майкл Терри - Страшная история

Без нее мне давно пришел бы конец, но самое страшное, что осознание этого будет преследовать меня до конца моих дней. Я обречена на вечную слепоту и на глупую надежду на то, что ученые успеют до моей кончины придумать что-то такое, что совершит переворот в медицине, и врачи научатся возвращать слепым зрение. Какой бы фантастической не была эта надежда, но только она, пожалуй, давала мне силы идти дальше, а не покончить жизнь самоубийством.

Когда я находилась в больнице, врачи, как заговоренные, без конца повторяли, словно заклинание, что жизнь не окончена, что я очень быстро приспособлюсь к новой реальности и смогу чувствовать себя полноценным членом общества, то же самое постоянно повторяла мама, но, думаю, они все врали мне. Это были просто слова, вселяющие в меня пустые надежды и направленные только на то, чтобы я не наложила на себя руки.

Я – слепая, так что моя жизнь закончилась. В один прекрасный день всё чудесным образом не изменится к лучшему, хотя я очень на это надеюсь.

Протянув руку в сторону, я потрогала прохладную стену и отчетливо ощутила пальцами старые обои, шелушащиеся на отошедших от поверхности стыках, за которыми прощупывалась сделанная из крепкого кирпича кладка.

– Да уж… Мои подозрения полностью подтверждаются… – разочарованно произнесла я и снова покачала головой. – Надеюсь, крыша не обвалится на нас сверху в течение ближайшего получаса.

– Не преувеличивай, милая, – отозвалась мама и, скорее всего, улыбнулась. – Но то, что дом нуждается в хорошем ремонте – бесспорно. Мы займемся решением этого вопроса сразу же, как только у нас появится такая возможность, обещаю!

В ответ на это я беззлобно ухмыльнулась и сделала несколько шагов вдоль стены, слушая стоны старых половиц под моими ногами, словно им было очень больно, когда я наступала на них.

– Итак, мы находимся на площадке второго этажа! – радостным голосом объявила мама. – Если идти прямо, то окажешься у окна, под которым стоит прекрасный декоративный столик на трёх изогнутых ножках!

– Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, – с досадой пробормотала я в ответ.

– Все будет хорошо, родная. Ты привыкнешь и всё наладится, обещаю.

Но я знала, что она снова лжет. Ничто никогда не наладится. Мне придется всю оставшуюся жизнь оставаться слепой, и я никогда не узнаю, как выглядит этот замечательный декоративный столик на трёх изогнутых ножках, стоящий у окна. Я никогда не увижу прекрасный, должно быть, вид из этого, должно быть, не менее замечательного окна. Теперь я даже не совсем человек и нахожусь на одной ступени развития с домашними животными, да и то, благодаря лишь тому, что у меня остались человеческие разум и память, а еще я могу положиться на помощь мамы. Но что же со мной случится, если ее вдруг не станет, мелькнула в голове тревожная мысль, ведь никто из людей не застрахован от несчастного случая или внезапной смерти. Я буду ждать маму одна в темном, полуразваленном доме, но она не придет и не приготовит мне завтрак. Сколько я протяну без нее, не сдохнув от голода и жажды? И кто же позаботится обо мне? От этих мыслей в моей душе похолодело и мне стало очень страшно.

– Сюда, милая, – голос мамы вырвал меня из печальных размышлений. – Сделай три шага вдоль левой стены и окажешься у входа в свою комнату.

– Не подсказывай! – раздраженно вскрикнула я и чуть не разрыдалась. – Перестань разговаривать со мной, как с маленьким ребенком! Мне двадцать лет!

Постаравшись успокоиться и взять себя в руки, я сделала глубокий вдох и двинулась вперед, постукивая тростью по полу и отчаянно надеясь на то, что смогу самостоятельно найти дверной проем в свою новую спальню, но с каждым шагом мне все больше и больше казалось, что я приближаюсь к безграничной черной пустоте и впереди меня нет ничего, кроме высокого-высокого обрыва, не имеющего дна, в который я буду падать вечно.

Жизнь слепого – это совсем не жизнь, в этом я убеждалась все больше и больше.

(август 1978)

Я сижу на стуле перед кроватью и наблюдаю, как быстро поднимается и опускается грудь папы во время прерывистого дыхания, сопровождающегося ужасающим болезненным свистом. С каждым днем его состояние становится хуже и это невозможно не заметить. Сколько ему осталось? Неделя? Месяц? Быть может, два? Сомневаюсь, что он протянет дольше, но точно также я думала и девять месяцев назад, а папа все еще цепляется за жизнь и не собирается сдаваться.