Владислав Чернилевский - Хранитель лабиринта и пленница белой комнаты

Подобные рассуждения истощали меня. Мысли заблудились в дьявольском круге, в котором опустошенный разум загонял сам себя. Рождавшиеся в ментальной гонке идеи отражались на моем лице страшными гримасами отвращения и апатии. Этот круговорот отчаянья затянул бы на дно безысходности, если бы из тягучего потока меня не подхватил вопрос девушки:

– Как тебя зовут?

Вопрос прозвучал как эхо сквозь шум мыслей – я не сразу услышал и осознал его.

Еще до того, как я успел вернуться в реальность, девушка придумала ответ за меня.

– Я буду звать тебя Мечтатель! – заявила она.

– Почему? – спросил я.

– У тебя мысли куда-то улетели.

Она смеялась глазами – добрым невинным смехом. Я постарался пошутить в ответ:

– Да? А вроде по комнате летают.

Я сказал, и в памяти возникло старое, забытое воспоминание. Неприятное. Оно как будто прозвучало вслух, потому что моя собеседница его услышала.

– А ведь в школе у меня было прозвище Мечтатель, – задумчиво произнес я.

Девушка немного обдумала мои слова и с интересом спросила:

– Почему?

Я уже весь находился в прошлом и не сразу понял вопрос, поэтому переспросил:

– Что «почему»?

– Почему тебя так звали? – спросила Пленница белой комнаты.

Я засомневался над ответом. Люди не любят плохие воспоминания, но в поисках сочувствия готовы доставать их из своих шкафов на обозрение еле знакомых людей. В своей собеседнице я увидел человека, способного сопереживать. Поэтому я ответил:

– Я постоянно выдумывал свои миры и свои истории. Я никогда не гордился способностью строить воздушные замки, потому что, пока люди жили в реальном мире, я находился в заточении собственного воображения. Даже родители осуждали мою любовь к мечтаниям. Поэтому Мечтатель – плохое прозвище.

Девушку не растрогало мое признание. Напротив, она оживилась и с блеском в глазах воскликнула:

– Это здорово! Значит, ты можешь вырваться за границы, нарисованные другими людьми?! Ты можешь побывать в чудесных странах, убить дракона, спасти принцессу и увезти ее на корабле в далекие страны?! Ты можешь…

Пленница белой комната продолжала описывать другие миры, которые я мог выдумать и выдумывал. Истории, происходившие в них, длились годами. Друзья приходили и уходили, кто-то женился, кто-то умирал, в мире происходили войны и заключались перемирия, а в моих мечтах герои продолжали свои приключения. Они пожирали время, лишая меня возможности жить полноценной жизнью наравне с другими людьми. Я старался бороться с пагубной привычкой и повторял:

– Мечтать – грех. В этом нет ничего хорошего.

Вот и сейчас я повторил эту фразу вслух.

– Разве? – прервала свою речь девушка.

Моя собеседница опустила голову. Долго молчала – искала в себе смелость заговорить. А затем тихо и отрешенно начала рассказывать:

– Когда отец привел нас сюда, я много мечтала. У меня плохое воображение, и мои мечты были серыми. Однажды доктор принес мне книги и сказал, что они будут рисовать цветными красками на белом полотне стен. Его слова оказались правдой: я отправлялась в чудесную страну зазеркалья, училась в школе маленьких чародеев. Да, я училась в школе…

Девушка замолчала, что-то поднимая со дна своей памяти. Стало понятно, что если она и училась в школе, то это было очень давно и неправда.

– Как только книга заканчивалась, – продолжала собеседница свой рассказ, – заканчивалось и мое путешествие по миру, к которому я успевала привыкнуть. Я не могла придумать продолжение любимым историям. И тогда вместо ярких картин я снова видела белые полотна стен, ожидая новых друзей в новом переплете. Но… Но если ты Мечтатель, значит, мы можем мечтать вдвоем и придумать историю, которая для нас не закончится никогда!

Девушка прижала руки к груди так, что плюшевый кролик, будь он живым, уже бы задохнулся. Она смотрела на меня, боясь и мечтая услышать ответ. Я покончил со своим воображением давно – даже профессию выбрал максимально далекую от фантазерства – и не собирался к нему возвращаться.

– Вряд ли можно мечтать вдвоем, – возразил я.

Девушка закрыла глаза и опустила голову. Она все еще душила свою игрушку локтями. Она говорила спокойно, но я чувствовал еле уловимое дрожание голоса:

– У нас с кроликом получается мечтать вдвоем, но у него тоже плохо с воображением. Даже хуже, чем у меня.

– Ты после путешествия в Зазеркалье решила, что твой кролик живой? – попытался пошутить я.

– О чем ты? Хочешь сказать, что мой кролик неживой? – девушка плотно сжала свои изящные губки.